Неточные совпадения
К этому присоединились еще увеличенные
вести о чуде, виденном волостным писарем в развалившемся сарае, так что к ночи все теснее жались друг к другу; спокойствие разрушилось,
и страх мешал всякому сомкнуть глаза свои; а те, которые были не совсем храброго десятка
и запаслись ночлегами в избах, убрались домой.
Окно брякнуло с шумом; стекла, звеня, вылетели вон,
и страшная свиная рожа выставилась,
поводя очами, как будто спрашивая: «А что вы тут делаете, добрые люди?»
— Полно, полно тебе чепуху молоть! Ступай
веди скорей кобылу на продажу. Смех, право, людям: приехали на ярмарку
и хоть бы горсть пеньки продали…
— Будет продажа теперь! — ворчал он сам себе, отвязывая кобылу
и ведя ее на площадь.
Только приезжает из Полтавы тот самый панич в гороховом кафтане, про которого говорил я
и которого одну
повесть вы, думаю, уже прочли, — привозит с собою небольшую книжечку
и, развернувши посередине, показывает нам.
Бывало,
поведет речь — целый день не подвинулся бы с места
и все бы слушал.
Так уже, видно, Бог
велел, — пропадать так пропадать!» — да прямехонько
и побрел в шинок.
Когда Пидорке удастся заставить его о чем-нибудь заговорить, как будто
и забудется,
и поведет речь,
и развеселится даже; но ненароком посмотрит на мешки — «постой, постой, позабыл!» — кричит,
и снова задумается,
и снова силится про что-то вспомнить.
Часто дико подымается с своего места,
поводит руками, вперяет во что-то глаза свои, как будто хочет уловить его; губы шевелятся, будто хотят произнесть какое-то давно забытое слово, —
и неподвижно останавливаются…
— «Приказ голове, Евтуху Макогоненку. Дошло до нас, что ты, старый дурак, вместо того чтобы собрать прежние недоимки
и вести на селе порядок, одурел
и строишь пакости…»
— Я отлучался, — сказал он, — вчера ввечеру еще в город
и встретил комиссара, вылезавшего из брички. Узнавши, что я из нашего села, дал он мне эту записку
и велел на словах тебе сказать, батько, что заедет на возвратном пути к нам пообедать.
Эх, народец! станет, вытянется,
поведет рукою молодецкие усы, брякнет подковами
и — пустится!
Там нагляделся дед таких див, что стало ему надолго после того рассказывать: как
повели его в палаты, такие высокие, что если бы хат десять поставить одну на другую,
и тогда, может быть, не достало бы.
Как
велела ему насыпать целую шапку синицами, [Синица — пятирублевые денежные ассигнации синего цвета.] как… всего
и вспомнить нельзя.
Катерина сначала не слушала ничего, что говорил гость; напоследок стала, как разумная, вслушиваться в его речи. Он
повел про то, как они жили вместе с Данилом, будто брат с братом; как укрылись раз под греблею от крымцев… Катерина все слушала
и не спускала с него очей.
Сперва
повел он про прежнюю гетьманщину, за Сагайдачного
и Хмельницкого.
Впрочем, если кто желает непременно знать, о чем говорится далее в этой
повести, то ему сто́ит только нарочно приехать в Гадяч
и попросить Степана Ивановича.
Да вот лучше: когда увидите на дворе большой шест с перепелом
и выйдет навстречу вам толстая баба в зеленой юбке (он, не мешает сказать,
ведет жизнь холостую), то это его двор.
— Слушай, Омелько! коням дай прежде отдохнуть хорошенько, а не
веди тотчас, распрягши, к водопою! они лошади горячие. Ну, Иван Федорович, — продолжала, вылезая, тетушка, — я советую тебе хорошенько подумать об этом. Мне еще нужно забежать в кухню, я позабыла Солохе заказать ужин, а она негодная, я думаю, сама
и не подумала об этом.
— А ну-те, ребята, давайте крестить! — закричит к нам. — Так его! так его! хорошенько! —
и начнет класть кресты. А то проклятое место, где не вытанцывалось, загородил плетнем,
велел кидать все, что ни есть непотребного, весь бурьян
и сор, который выгребал из баштана.
— Я вот что намерен сказать, — продолжал он холодно и спокойно, — и я прошу тебя выслушать меня. Я признаю, как ты знаешь, ревность чувством оскорбительным и унизительным и никогда не позволю себе руководиться этим чувством; но есть известные законы приличия, которые нельзя преступать безнаказанно. Нынче не я заметил, но, судя по впечатлению, какое было произведено на общество, все заметили, что ты
вела и держала себя не совсем так, как можно было желать.
— Кто такой Аркадий Николаич? — проговорил Базаров как бы в раздумье. — Ах да! птенец этот! Нет, ты его не трогай: он теперь в галки попал. Не удивляйся, это еще не бред. А ты пошли нарочного к Одинцовой, Анне Сергеевне, тут есть такая помещица… Знаешь? (Василий Иванович кивнул головой.) Евгений, мол, Базаров кланяться
велел и велел сказать, что умирает. Ты это исполнишь?
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь
вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила
и солидность в поступках.
Хотя
и взяточник, но
ведет себя очень солидно; довольно сурьёзен; несколько даже резонёр; говорит ни громко, ни тихо, ни много, ни мало.
Аммос Федорович. Я думаю, Антон Антонович, что здесь тонкая
и больше политическая причина. Это значит вот что: Россия… да… хочет
вести войну,
и министерия-то, вот видите,
и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где измены.
Поехал в город парочкой! // Глядим, везет из города // Коробки, тюфяки; // Откудова ни взялися // У немца босоногого // Детишки
и жена. //
Повел хлеб-соль с исправником //
И с прочей земской властию, // Гостишек полон двор!
И силы словно прибыло, // Опять: охота, музыка, // Дворовых дует палкою, //
Велит созвать крестьян.