Неточные совпадения
На балы если вы едете,
то именно для
того,
чтобы повертеть ногами и позевать в руку; а у нас соберется в одну хату толпа девушек совсем
не для балу, с веретеном, с гребнями; и сначала будто и делом займутся: веретена шумят, льются песни, и каждая
не подымет и глаз в сторону; но только нагрянут в хату парубки с скрыпачом — подымется крик, затеется шаль, пойдут танцы и заведутся такие штуки, что и рассказать нельзя.
Никто
не скажет также,
чтобы он когда-либо утирал нос полою своего балахона, как
то делают иные люди его звания; но вынимал из пазухи опрятно сложенный белый платок, вышитый по всем краям красными нитками, и, исправивши что следует, складывал его снова, по обыкновению, в двенадцатую долю и прятал в пазуху.
На всякий случай,
чтобы не помянули меня недобрым словом, выписываю сюда, по азбучному порядку,
те слова, которые в книжке этой
не всякому понятны.
— Э, кум! оно бы
не годилось рассказывать на ночь; да разве уже для
того,
чтобы угодить тебе и добрым людям (при сем обратился он к гостям), которым, я примечаю, столько же, как и тебе, хочется узнать про эту диковину. Ну, быть так. Слушайте ж!
— Э, голубчик! обманывай других этим; будет еще тебе от заседателя за
то,
чтобы не пугал чертовщиною людей.
— Я
не злопамятен, Солопий. Если хочешь, я освобожу тебя! — Тут он мигнул хлопцам, и
те же самые, которые сторожили его, кинулись развязывать. — За
то и ты делай, как нужно: свадьбу! — да и попируем так,
чтобы целый год болели ноги от гопака.
Тетка покойного деда рассказывала, — а женщине, сами знаете, легче поцеловаться с чертом,
не во гнев будь сказано, нежели назвать кого красавицею, — что полненькие щеки козачки были свежи и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, когда, умывшись божьею росою, горит он, распрямляет листики и охорашивается перед только что поднявшимся солнышком; что брови словно черные шнурочки, какие покупают теперь для крестов и дукатов девушки наши у проходящих по селам с коробками москалей, ровно нагнувшись, как будто гляделись в ясные очи; что ротик, на который глядя облизывалась тогдашняя молодежь, кажись, на
то и создан был,
чтобы выводить соловьиные песни; что волосы ее, черные, как крылья ворона, и мягкие, как молодой лен (тогда еще девушки наши
не заплетали их в дрибушки, перевивая красивыми, ярких цветов синдячками), падали курчавыми кудрями на шитый золотом кунтуш.
Узнали, что это за птица: никто другой, как сатана, принявший человеческий образ для
того,
чтобы отрывать клады; а как клады
не даются нечистым рукам, так вот он и приманивает к себе молодцов.
«Уже, добродейство, будьте ласковы: как бы так,
чтобы, примерно сказать,
того… (дед живал в свете немало, знал уже, как подпускать турусы, и при случае, пожалуй, и пред царем
не ударил бы лицом в грязь),
чтобы, примерно сказать, и себя
не забыть, да и вас
не обидеть, — люлька-то у меня есть, да
того, чем бы зажечь ее, черт-ма [
Не имеется.
«Да, парубки, вам ли чета я? вы поглядите на меня, — продолжала хорошенькая кокетка, — как я плавно выступаю; у меня сорочка шита красным шелком. А какие ленты на голове! Вам век
не увидать богаче галуна! Все это накупил мне отец мой для
того,
чтобы на мне женился самый лучший молодец на свете!» И, усмехнувшись, поворотилась она в другую сторону и увидела кузнеца…
Но опасения дьяка были другого рода: он боялся более
того,
чтобы не узнала его половина, которая и без
того страшною рукою своею сделала из его толстой косы самую узенькую.
— Прощайте, братцы! — кричал в ответ кузнец. — Даст Бог, увидимся на
том свете; а на этом уже
не гулять нам вместе. Прощайте,
не поминайте лихом! Скажите отцу Кондрату,
чтобы сотворил панихиду по моей грешной душе. Свечей к иконам чудотворца и Божией Матери, грешен,
не обмалевал за мирскими делами. Все добро, какое найдется в моей скрыне, на церковь! Прощайте!
— Ты, говорят,
не во гнев будь сказано… — сказал, собираясь с духом, кузнец, — я веду об этом речь
не для
того,
чтобы тебе нанесть какую обиду, — приходишься немного сродни черту.
Тут заметил Вакула, что ни галушек, ни кадушки перед ним
не было; но вместо
того на полу стояли две деревянные миски: одна была наполнена варениками, другая сметаною. Мысли его и глаза невольно устремились на эти кушанья. «Посмотрим, — говорил он сам себе, — как будет есть Пацюк вареники. Наклоняться он, верно,
не захочет,
чтобы хлебать, как галушки, да и нельзя: нужно вареник сперва обмакнуть в сметану».
— Оно бы и я так думал,
чтобы в шинок; но ведь проклятая жидовка
не поверит, подумает еще, что где-нибудь украли; к
тому же я только что из шинка. — Мы отнесем его в мою хату. Нам никто
не помешает: жинки нет дома.
— Скажи лучше, чтоб тебе водки
не захотелось пить, старая пьяница! — отвечала ткачиха, — нужно быть такой сумасшедшей, как ты,
чтобы повеситься! Он утонул! утонул в пролубе! Это я так знаю, как
то, что ты была сейчас у шинкарки.
— Да, сны много говорят правды. Однако ж знаешь ли ты, что за горою
не так спокойно? Чуть ли
не ляхи стали выглядывать снова. Мне Горобець прислал сказать,
чтобы я
не спал. Напрасно только он заботится; я и без
того не сплю. Хлопцы мои в эту ночь срубили двенадцать засеков. Посполитство [Посполитство — польские и литовские паны.] будем угощать свинцовыми сливами, а шляхтичи потанцуют и от батогов.
— Помню, помню; но чего бы
не дала я,
чтобы только забыть это! Бедная Катерина! она многого
не знает из
того, что знает душа ее.
— Ты как это узнал, мой муж? — спросила, изумившись, Катерина. — Но нет, многое мне неизвестно из
того, что ты рассказываешь. Нет, мне
не снилось,
чтобы отец убил мать мою; ни мертвецов, ничего
не виделось мне. Нет, Данило, ты
не так рассказываешь. Ах, как страшен отец мой!
А иуда Петро
чтобы не мог подняться из земли,
чтобы рвался грызть и себе, но грыз бы самого себя, а кости его росли бы, чем дальше, больше,
чтобы чрез
то еще сильнее становилась его боль.
Так городской житель отправляется каждый день в клуб,
не для
того,
чтобы услышать там что-нибудь новое, но
чтобы встретить
тех приятелей, с которыми он уже с незапамятных времен привык болтать в клубе.
— На минутку? Вот этого-то
не будет. Эй, хлопче! — закричал толстый хозяин, и
тот же самый мальчик в козацкой свитке выбежал из кухни. — Скажи Касьяну,
чтобы ворота сейчас запер, слышишь, запер крепче! А коней вот этого пана распряг бы сию минуту! Прошу в комнату; здесь такая жара, что у меня вся рубашка мокра.
Стал проходить мимо
того заколдованного места,
не вытерпел,
чтобы не проворчать сквозь зубы: «Проклятое место!» — взошел на середину, где
не вытанцывалось позавчера, и ударил в сердцах заступом.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да вот тогда вы дали двести,
то есть
не двести, а четыреста, — я
не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же,
чтобы уже ровно было восемьсот.
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо…
не вспомню его фамилии, никак
не может обойтись без
того,
чтобы, взошедши на кафедру,
не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу),и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее.
Не похоже,
не похоже, совершенно
не похоже на
то,
чтобы ей было восемнадцать лет. Я
не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
В это время слышны шаги и откашливания в комнате Хлестакова. Все спешат наперерыв к дверям, толпятся и стараются выйти, что происходит
не без
того,
чтобы не притиснули кое-кого. Раздаются вполголоса восклицания:
Почтмейстер. Сам
не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с
тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда
не чувствовал.
Не могу,
не могу! слышу, что
не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй,
не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.