«Приходи
на берег пруда, где стоят две ели, — гласила записка, — там узнаешь одну страшную тайну, которую ношу в своем сердце много-много дней… Люди бессильны помешать нашему счастью. Твой добрый гений».
Один раз, когда Григорий Иваныч читал со мною серьезную книгу на французском языке и, сидя у растворенного окна, старался объяснить мне какую-то мысль, неясно мною понимаемую, — вдруг кулик красноножка, зазвенев своими мелодическими трелями, загнув кверху свои крылья и вытянув длинные красные ноги, плавно опустился
на берег пруда, против самого окошка, — я вздрогнул, книга выпала у меня из рук, и я бросился к окну.
Арефа отыскал постоялый, отдохнул, а утром пошел на господский двор, чтобы объявиться Гарусову. Двор стоял
на берегу пруда и был обнесен высоким тыном, как острог. У ворот стояли заводские пристава и пускали во двор по допросу: кто, откуда, зачем? У деревянного крыльца толпилась кучка рабочих, ожидавших выхода самого, и Арефа примкнул к ним. Скоро показался и сам… Арефа, как глянул, так и обомлел: это был ехавший с ним вершник.
Неточные совпадения
С пригорка,
на котором теперь стоял Привалов, вдали можно было рассмотреть мельничный
пруд, а впереди,
на берегу речки, дымились башкирские коши…
Маленькие кулички-песочники со свистом перелетывают вдоль каменистых
берегов, испещренных холодными и светлыми ключами; дикие утки выплывают
на середину
прудов и осторожно озираются; цапли торчат в тени, в заливах, под обрывами…
— Позвольте себя рекомендовать, — начал он мягким и вкрадчивым голосом, — я здешний охотник Владимир… Услышав о вашем прибытии и узнав, что вы изволили отправиться
на берега нашего
пруда, решился, если вам не будет противно, предложить вам свои услуги.
Мы пошли было с Ермолаем вдоль
пруда, но, во-первых, у самого
берега утка, птица осторожная, не держится; во-вторых, если даже какой-нибудь отсталый и неопытный чирок и подвергался нашим выстрелам и лишался жизни, то достать его из сплошного майера наши собаки не были в состоянии: несмотря
на самое благородное самоотвержение, они не могли ни плавать, ни ступать по дну, а только даром резали свои драгоценные носы об острые края тростников.
Почти все московские бани строились
на берегах Москвы-реки, Яузы и речек вроде Чечеры, Синички, Хапиловки и около проточных
прудов.