Взгляды матери понятны. Военная служба сопряжена с опасностями войны, и подставлять лоб единственного сына под
пулю врага удел женщин-героинь, считавшихся единицами, имена которых на вечные времена записаны на скрижалях всемирной истории.
Неточные совпадения
Вот пистолеты уж блеснули, // Гремит о шомпол молоток. // В граненый ствол уходят
пули, // И щелкнул в первый раз курок. // Вот порох струйкой сероватой // На полку сыплется. Зубчатый, // Надежно ввинченный кремень // Взведен еще. За ближний пень // Становится Гильо смущенный. // Плащи бросают два
врага. // Зарецкий тридцать два шага // Отмерил с точностью отменной, // Друзей развел по крайний след, // И каждый взял свой пистолет.
— Штыком! Чтоб получить удар штыком, нужно подбежать вплоть ко
врагу. Верно? Да, мы, на фронте, не щадим себя, а вы, в тылу… Вы — больше
враги, чем немцы! — крикнул он, ударив дном стакана по столу, и матерно выругался, стоя пред Самгиным, размахивая короткими руками, точно пловец. — Вы, штатские, сделали тыл
врагом армии. Да, вы это сделали. Что я защищаю? Тыл. Но, когда я веду людей в атаку, я помню, что могу получить
пулю в затылок или штык в спину. Понимаете?
Он высунулся из-за завала, готовый броситься на
врагов, но в ту же минуту
пуля ударила в него, и он зашатался и упал навзничь, на ногу Хаджи-Мурату.
Вот, например, лежит у самой речки громаднейший вояка: очевидно, он горячо гнал
врага, невзначай попал на роковую
пулю, да так и растянулся во весь свой богатырский рост, уткнув голову в ночной туман.
* // На заре, заре // В дождевой крутень // Свистом ядерным // Мы сушили день. //
Пуля входит в грудь, // Как пчелы ужал. // Наш отряд тогда // Впереди бежал. // За лощиной пруд, // А за прудом лог. // Коммунар ничком // В землю носом лег. // Мы вперед, вперед! //
Враг назад, назад! // Мертвецы пусть так // Под дождем лежат. // Спите, храбрые, // С отзвучавшим ртом! // Мы придем вас всех // Хоронить потом.