Неточные совпадения
На другой день, придя в «Развлечение» просить аванс по случаю ограбления, рассказывал финал своего путешествия: огромный будочник, босой и в одном белье, которому он назвался дворянином, выскочил из будки, повернул его к
себе спиной и гаркнул: «Всякая сволочь по ночам будет беспокоить!» — и
так наподдал ногой — спасибо, что еще босой был, — что Епифанов отлетел далеко в лужу…
Врачом полицейским был
такой же, как Ольга Петровна, благодетель хитровской рвани, описанный портретно в рассказе А. П. Чехова «Попрыгунья», — Д. П. Кувшинников, нарочно избравший
себе этот участок, чтобы служить бедноте.
Всем букинистам был известен один собиратель, каждое воскресенье копавшийся в палатках букинистов и в разваленных на рогожах книгах, оставивший после
себя ценную библиотеку. И рассчитывался он всегда неуклонно
так: сторгует, положим, книгу, за которую просили пять рублей, за два рубля, выжав все из букиниста, и лезет в карман. Вынимает два кошелька, из одного достает рубль, а из другого вываливает всю мелочь и дает один рубль девяносто три копейки.
Можете
себе представить радость настоящего любителя, приобретшего
такое ценное сокровище!
А если удастся затащить в лавку,
так несчастного заговорят, замучат примеркой и уговорят купить, если не для
себя, то для супруги, для деток или для кучера… Великие мастера были «зазывалы»!
Каждый требовал
себе излюбленный напиток. Кому подавалась ароматная листовка: черносмородинной почкой пахнет, будто весной под кустом лежишь; кому вишневая — цвет рубина, вкус спелой вишни; кому малиновая; кому белый сухарный квас, а кому кислые щи — напиток, который
так газирован, что его приходилось закупоривать в шампанки, а то всякую бутылку разорвет.
— Конечно, знаю… Птиченка сама по
себе махонькая,
так с рябчонка, а ноги во-о какие, а потом нос во-о какой!
Так звали служащих и все старые покупатели. Надо заметить, что все «герои» держали
себя гордо и поддерживали тем славу имен своих.
Как-то на «субботе» Шиловского он пригласил его и всех гостей к
себе на следующую «среду», и
так постепенно «пятницы» заглохли и обезлюдели.
«Среды» Шмаровина были демократичны. Каждый художник, состоявший членом «среды», чувствовал
себя здесь как дома, равно как и гости. Они пили и ели на свой счет, а хозяин дома, «дядя Володя», был,
так сказать, только организатором и директором-распорядителем.
Прямо-таки сцена из пьесы «Воздушный пирог», что с успехом шла в Театре Революции. Все — как живые!..
Так же жестикулирует Семен Рак,
так же нахальничает подкрашенная танцовщица Рита Керн… Около чувствующего
себя неловко директора банка Ильи Коромыслова трется Мирон Зонт, просящий субсидию для своего журнала… А дальше секретари, секретарши, директора, коммерсанты обрыдловы и все те же Семены раки, самодовольные, начинающие жиреть…
Петр Кириллов, благодаря которому были введены в трактирах для расчета марки, был действительное лицо, увековечившее
себя не только в Москве, но и в провинции. Даже в далекой Сибири между торговыми людьми нередко шел
такой разговор...
Люднее стало в клубе, особенно в картежных комнатах,
так как единственно Английский клуб пользовался правом допускать у
себя азартные игры, тогда строго запрещенные в других московских клубах, где игра шла тайно. В Английский клуб, где почетным старшиной был генерал-губернатор, а обер-полицмейстер — постоянным членом, полиция не смела и нос показать.
— Вот я еще в силах работать, а как отдам все силы Москве —
так уеду к
себе на родину.
С удовольствием он рассказывал, любил говорить, и охотно все его слушали. О
себе он не любил поминать, но все-таки приходилось, потому что рассказывал он только о том, где сам участником был, где
себя не выключишь.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Да из собственного его письма. Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: «в Почтамтскую улицу». Я
так и обомлел. «Ну, — думаю
себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не
такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал
такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми
себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Еще военный все-таки кажет из
себя, а как наденет фрачишку — ну точно муха с подрезанными крыльями.
Городничий (бьет
себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов
таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Наскучило идти — берешь извозчика и сидишь
себе как барин, а не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота, и ты
так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет.