Великая царица, // Где ж толков не бывает? Мало ль что // Болтает люд! По
смерти королевы // Король вернул его к себе; и жил же // Он при дворе с своим со старшим братом, // Как королевский сын!
Неточные совпадения
« — Если так, зачем же
смерть отца тебя печалит, как будто тем закон природы изменен! Так кажется, смотря на грусть твою», — продолжала
королева.
На другой день король и
королева, приглашенные капитаном к обеду, приехали на корвет в сопровождении своего дяди, губернатора острова, пожилого, коротко остриженного канака с умным и энергичным лицом, который потом, после
смерти Камеамеа IV, года через три после пребывания «Коршуна» в Гонолулу, вступил на престол, и неизбежного первого министра, мистера Вейля, которого король очень любил и, как уверяли злые языки, за то, что умный шотландец не очень-то обременял делами своего короля и не прочь был вместе с ним распить одну-другую бутылку хереса или портвейна, причем не был одним из тех временщиков, которых народ ненавидит.
— Прощай, Юлико, прощай, бедный маленький паж своей
королевы… Ты счастлив уже потому, что не услышишь больше злых речей и никто тебя не упрекнет ничем уже больше… Если мне будет очень, очень грустно, ты сослужишь мне последнюю службу: ты шепнешь Ангелу
смерти, чтобы он пришел за мною… Слышишь ли ты меня, Юлико?..
Вот вам
королева, узница, в двух шагах от
смерти; и что в ней яростно заклокотало, когда она стала кидать в лицо Елизавете, — а от той зависело, помиловать или казнить ее, — ядовитые обвинения?..
— Я служанка красавицы
королевы, — чуть слышным от слабости голосом прошептала девушка, — той красавицы
королевы, которая танцует и веселится там, в замке. Она приказала привязать меня к дереву и заморить голодом, потому что три дня тому назад я осмелилась сказать ей, что рыцарь, которого она избрала в женихи, не любит ее и желает жениться на ней потому только, чтобы стать королем. Я это знаю. Это правда. И за эти слова правды я должна умереть голодной
смертью.