Я пообещал ничего не писать об этом происшествии и, конечно, ничего
не рассказал приставу о том, что видел ночью, но тогда же решил заняться исследованием Грачевки, так похожей на Хитровку, Арженовку, Хапиловку и другие трущобы, которые я не раз посещал.
Неточные совпадения
Петр Григорьевич на другой день в нашей компании смеялся,
рассказывая, как его испугали толпы городовых. Впрочем, было
не до смеху: вместо кулаковской «Каторги» он рисковал попасть опять в нерчинскую!
Ну кто бы догадался! Так бы и прошла насмешка незаметно… Я видел этот номер «Будильника», внимания на него
не обратил до тех пор, пока городовые
не стали отбирать журнал у газетчиков. Они все и
рассказали.
Трактир Полякова продолжал процветать, пока
не разогнали Шиповку. Но это сделала
не полиция. Дом после смерти слишком человеколюбивого генерала Шилова приобрело императорское человеколюбивое общество и весьма
не человеколюбиво принялось оно за старинных вольных квартирантов. Все силы полиции и войска, которые были вызваны в помощь ей, были поставлены для осады неприступной крепости. Старики, помнящие эту ночь,
рассказывали так...
И
рассказал мне Ларепланд, что ночью привезли бесчувственного пьяного, чуть
не догола раздетого человека, которого подняли на мостовой, в луже.
Более близкие его друзья — а их было у него очень мало —
рассказывали, что после него осталась большая поэма в стихах, посвященная девушке, с которой он и знаком
не был, но был в нее тайно влюблен…
Суду было мало того доказательства, что изменившего супружеской верности застали в кровати; требовались еще такие подробности, которые никогда ни одно третье лицо
не может видеть, но свидетели «видели» и с пафосом
рассказывали, а судьи смаковали и «судили».
— До сих пор одна из них, —
рассказывал мне автор дневника и очевидец, — она уж и тогда-то
не молода была, теперь совсем старуха, я ей накладку каждое воскресенье делаю, — каждый раз в своем блудуаре со смехом про этот вечер говорит… «Да уж забыть пора», — как-то заметил я ей. «И што ты… Про хорошее лишний раз вспомнить приятно!»
С удовольствием он
рассказывал, любил говорить, и охотно все его слушали. О себе он
не любил поминать, но все-таки приходилось, потому что
рассказывал он только о том, где сам участником был, где себя
не выключишь.
Для своих лет Григоровский был еще очень бодр и
не любил, когда его попрекали старостью. Как-то в ресторане «Ливорно» Иван Алексеевич
рассказывал своим приятелям...
Шумела молодая рощица и, наверное, дождалась бы Советской власти, но вдруг в один прекрасный день — ни рощи, ни решетки, а булыжная мостовая пылит на ее месте желтым песком. Как? Кто? Что? — недоумевала Москва. Слухи разные — одно только верно, что Хомяков отдал приказание срубить деревья и замостить переулок и в этот же день уехал за границу.
Рассказывали, что он действительно испугался высылки из Москвы; говорили, что родственники просили его
не срамить их фамилию.
Э, не перебивайте, Петр Иванович, пожалуйста, не перебивайте; вы
не расскажете, ей-богу не расскажете: вы пришепетываете, у вас, я знаю, один зуб во рту со свистом…
К сожалению, летописец
не рассказывает дальнейших подробностей этой истории. В переписке же Пфейферши сохранились лишь следующие строки об этом деле:"Вы, мужчины, очень счастливы; вы можете быть твердыми; но на меня вчерашнее зрелище произвело такое действие, что Пфейфер не на шутку встревожился и поскорей дал мне принять успокоительных капель". И только.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде
не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше
рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь
не спишь, стараешься для отечества,
не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Бобчинский. Припомню, ей-богу, припомню. Уж
не мешайте, пусть я
расскажу,
не мешайте! Скажите, господа, сделайте милость, чтоб Петр Иванович
не мешал.
Бобчинский. А я так думаю, что генерал-то ему и в подметки
не станет! а когда генерал, то уж разве сам генералиссимус. Слышали: государственный-то совет как прижал? Пойдем
расскажем поскорее Аммосу Федоровичу и Коробкину. Прощайте, Анна Андреевна!
Городничий (в сторону).Да,
рассказывай,
не знал, чем заплатить! (Вслух.)Осмелюсь ли спросить: куда и в какие места ехать изволите?
Добчинский. Я бы и
не беспокоил вас, да жаль насчет способностей. Мальчишка-то этакой… большие надежды подает: наизусть стихи разные
расскажет и, если где попадет ножик, сейчас сделает маленькие дрожечки так искусно, как фокусник-с. Вот и Петр Иванович знает.