Неточные совпадения
Был август 1883 года, когда я вернулся после пятимесячного отсутствия в Москву и отдался
литературной работе: писал стихи и мелочи в «Будильнике», «Развлечении», «Осколках», статьи по различным
вопросам, давал отчеты о скачках и бегах в московские газеты.
Вообще Москва входила тогда в ту эпоху возбужденности умственных интересов, когда
литературные вопросы, за невозможностью политических, становятся вопросами жизни.
Я воспользовался первой маленькой паузой, чтобы задать тот чисто
литературный вопрос, с каким ехал еще из Москвы. В романе «Страница романа», как читатель припомнит, кроме длиннот и повторений в описаниях Парижа, есть еще одна странная черта для такого даровитого и сильного писателя, как Золя. Это личность доктора Деберля. В начале вы думаете, что автор сделает из него если не тип, то своеобразный характер. Но ожидание не оправдывается. Я и указал на такое противоречие самому Золя.
Задолго до поездки моей на выставку вышел следующий роман Золя «Страница романа». О нем я здесь распространяться не стану, тем более, что читатели «Слова» очень недавно прочли его в русском переводе. Меня опять-таки интересовал в нем один, чисто
литературный вопрос.
Неточные совпадения
Вопросы предлагались письменно; наивность некоторых была поразительна. «Не знаете ли вы о существовании какого-либо тайного общества? Не принадлежите ли вы к какому-нибудь обществу —
литературному или иному? — кто его члены? где они собираются?»
— Ну, не совсем так, но, во всяком случае, ничего определительного на
вопрос Машеньки ответить не могу. Вознаграждение за
литературный труд так изменчиво, что точно определить его норму почти невозможно.
Тем не менее для меня не лишено, важности то обстоятельство, что в течение почти тридцатипятилетней
литературной деятельности я ни разу не сидел в кутузке. Говорят, будто в древности такие случаи бывали, но в позднейшие времена было многое, даже, можно сказать, все было, а кутузки не было. Как хотите, а нельзя не быть за это признательным. Но не придется ли познакомиться с кутузкой теперь, когда литературу ожидает покровительство судов? — вот в чем
вопрос.
То же самое еще чаще может случаться и при обсуждении
литературных произведений: и когда критик-адвокат надлежащим образом поставит
вопрос, сгруппирует факты и бросит на них свет известного убеждения, — общественное мнение, не обращая внимания на кодексы пиитики, будет уже знать, чего ему держаться.
Чтобы не распространяться об этом, заметим одно: требование права, уважение личности, протест против насилия и произвола вы находите во множестве наших
литературных произведений последних лет; но в них большею частию дело не проведено жизненным, практическим образом, почувствована отвлеченная, философская сторона
вопроса и из нее все выведено, указывается право, а оставляется без внимания реальная возможность.