Неточные совпадения
Много лет на глазах уже вошедшего в славу «
Эрмитажа» гудел пьяный и шумный «Крым» и зловеще молчал «Ад»,
из подземелья которого не доносился ни один звук на улицу.
На Трубе у бутаря часто встречались два любителя его бергамотного табаку — Оливье и один
из братьев Пеговых, ежедневно ходивший
из своего богатого дома в Гнездниковском переулке за своим любимым бергамотным, и покупал он его всегда на копейку, чтобы свеженький был. Там-то они и сговорились с Оливье, и Пегов купил у Попова весь его громадный пустырь почти в полторы десятины. На месте будок и «Афонькина кабака» вырос на земле Пегова «
Эрмитаж Оливье», а непроездная площадь и улицы были замощены.
Но многих
из них «
Эрмитаж» и лихачи «на ноги поставили»!
Мундирные «вась-сияси» начали линять.
Из титулованных «вась-сиясей» штабс-капитана разжаловали в просто барина… А там уж не то что лихачи, а и «желтоглазые» извозчики, даже извозчики-зимники на своих клячах за барина считать перестали — «
Эрмитаж» его да и многих его собутыльников «поставил на ноги»…
«
Эрмитаж» стал давать огромные барыши — пьянство и разгул пошли вовсю. Московские «именитые» купцы и богатеи посерее шли прямо в кабинеты, где сразу распоясывались… Зернистая икра подавалась в серебряных ведрах, аршинных стерлядей на уху приносили прямо в кабинеты, где их и закалывали… И все-таки спаржу с ножа ели и ножом резали артишоки.
Из кабинетов особенно славился красный, в котором московские прожигатели жизни ученую свинью у клоуна Таити съели…
Наполз нэп. Опять засверкал «
Эрмитаж» ночными огнями. Затолпились вокруг оборванные извозчики вперемежку с оборванными лихачами, но все еще на дутых шинах. Начали подъезжать и отъезжать пьяные автомобили. Бывший распорядитель «
Эрмитажа» ухитрился мишурно повторить прошлое модного ресторана. Опять появились на карточках названия: котлеты Помпадур, Мари Луиз, Валларуа, салат Оливье… Но неугрызимые котлеты — на касторовом масле, и салат Оливье был
из огрызков… Впрочем, вполне к лицу посетителям-нэпманам.
Танцевали вплоть до ужина, который готовил сам знаменитый Маруис
из «
Эрмитажа».
Был еще за Тверской заставой ресторан «Эльдорадо» Скалкина, «Золотой якорь» на Ивановской улице под Сокольниками, ресторан «Прага», где Тарарыкин сумел соединить все лучшее от «
Эрмитажа» и Тестова и даже перещеголял последнего расстегаями «пополам» —
из стерляди с осетриной. В «Праге» были лучшие бильярды, где велась приличная игра.
Неточные совпадения
Словом, им овладела горячка: он ничего не видал нигде, кроме статуй, не выходил
из Эрмитажа и все торопил Кирилова ехать скорей в Италию, в Рим.
После обедни он пошел к императрице и в семейном кругу провел несколько минут, шутя с детьми и женой. Потом он через
Эрмитаж зашел к министру двора Волконскому и, между прочим, поручил ему выдавать
из своих особенных сумм ежегодную пенсию матери вчерашней девицы. И от него поехал на свою обычную прогулку.
И вырос «
Эрмитаж». Там, где теперь лепятся по задворкам убогие домишки между Божедомским переулком и Самотекой, засверкали огни электричества и ослепительных фейерверков, — загремел оркестр
из знаменитых музыкантов.
Из «
Эрмитажа» я попал на такое происшествие, которое положило основу моей будущей известности как короля репортеров.
Над украшением «
Эрмитажа» и его театров старались декораторы-знаменитости: Карл Вальц, Гельцер, Левот, выписанный
из Парижа, Наврозов, Шишкин, Шехтель, Николай Чехов, Бочаров, Фальк…