Неточные совпадения
Да и негде было видеть сотрудников «Московских ведомостей» — они как-то жили
своей жизнью, не знались с сотрудниками других газет, и только один из них, театральный рецензент С.В. Флеров (Васильев), изящный и скромный, являлся на всех премьерах театров, но он ни по наружности, ни по взглядам, ни по
статьям не был похож на
своих соратников по изданию, «птенцов гнезда Каткова» со Страстного бульвара.
Основал ее писатель Н.Ф. Павлов и начал печатать в
своей типографии в доме Клевезаль, против Мясницкой части. Секретарем редакции был Н.С. Скворцов, к которому, после смерти Павлова, в 1864 году перешла газета, — и сразу
стала в оппозицию «Московским ведомостям» М.Н. Каткова и П.М. Леонтьева.
В газете появились: Н. Щепкин, Н. Киселев, П. Самарин, А. Кошелев, Д. Шумахер, Н. Кетчер, М. Демидов, В. Кашкадамов и С. Гончаров, брат жены Пушкина. Это были либеральные гласные Городской думы, давшие
своим появлением тон газете навсегда. Полемика с Катковым и Леонтьевым закончилась дуэлью между С.Н. Гончаровым и П.М. Леонтьевым в Петровском парке, причем оба вышли из-под выстрелов невредимыми, и в передовой
статье «Русских ведомостей» было об этом случае напечатано...
В июле я выехал на Дон. За Воронежем уже
стала чувствоваться холера. Наш почти пустой скорый поезд встречал по пути и перегонял на станциях санитарные поезда с окрашенными в белую краску вагонами, которые
своим видом наводили панику. Здесь на них не обращали внимания, но на глухих станциях мне не раз приходилось слышать...
Славные люди были в конторе, служившие еще в старом доме. Ф.В. Головин, главный бухгалтер, тогда еще совсем молодой человек, очень воспитанный, сама доброта и отзывчивость, С.Р. Скородумов, принимавший объявления, Митрофан Гаврилов, строгого солдатского вида, из бывших кантонистов, любимец газетчиков и наборщиков, две славные, молчаливые барышни, что-то писавшие, — и глава над всем, леденившая
своим появлением всю контору, Ю.Е. Богданова, сестра одного из пайщиков, писавшего
статьи о банках.
Интересные сведения и даже целые
статьи, появившиеся накануне в петербургских газетах, на другой день перепечатывались в Москве на сутки раньше других московских газет, так как «Московский телеграф» имел
свой собственный телеграфный провод в Петербург, в одной из комнат редакции, помещавшейся на Петровке в доме Московского кредитного общества.
Особенно резки были
статьи Виктора Александровича Гольцева, сделавшие с первых номеров газету популярной в университете: студенты зачитывались произведениями
своего любимого профессора и обсуждали в
своих кружках затронутые им вопросы.
За тридцать лет он не переменился сам в себе до мелочей, даже и в то время, когда
стал из голодного репортера благодаря
своей газете миллионером.
Потом в газете «Современные известия» он
стал писать заметки и фельетоны. Одновременно с этим А.А. Соколов, редактор «Петербургского листка», пригласил Н.И. Пастухова сотрудничать в
своей газете, где он и писал «Письма из Москвы», имевшие большой успех.
Ставши миллионером, он не менял
своих привычек, так же репортерствовал сам, как и прежде, и добывал такие сведения, которых добыть никто не мог.
Во время коронации 1896 года он поручил
своим сотрудникам во что бы то ни
стало добыть заранее манифест, чтобы первому его опубликовать в
своей газете.
Когда редактор Валле де Барр ушел из «Листка» и уехал в Самару, где очень долго работал в газетах, его место занял Федор Константинович Иванов, который
стал фактическим редактором и был им до конца
своей жизни.
В то время фамилия «М.М. Чемоданов», после его карикатуры в журнале Пушкарева «Свет и тени», за которую слетел цензор Никотин, была страшной, и он
стал подписываться «Лилин», чтобы скрыть от цензуры
свое имя.
Собрание проводило его улюлюканьем и свистом. Впоследствии Н.Л. Казецкий переменил название
своей газеты, она
стала называться «Раннее утро» и шла хорошо в розницу.
В.М. Лавров — страстный любитель литературы и театра, он познакомился с М.И. Писаревым и сделался
своим в кружке артистов. Там он встретился с С.А. Юрьевым и
стал издателем «Русской мысли».
Вскоре М.Н. Ремезов продал
свою дачку мне, где я и
стал жить со
своей семьей летом.
«Тридцать лет тому назад я принес в редакцию „Русской мысли“
свою первую
статью, которая и была напечатана в 1882 году („Старатели“).
Редакция поместилась в бывшем магазине Лукутина, где продавались его знаменитые изделия из папье-маше. Одновременно И.Д. Сытин выстроил в приобретенном у Н.А. Лукутина владении четырехэтажный корпус на дворе, где разместилась редакция и типография и где
стало печататься «Русское слово» на новых ротационных машинах. Рядом И.Д. Сытин выстроил другой корпус, для редакции, с подъемными машинами для
своих изданий.
Прошло много лет. В.М. Дорошевич
стал знаменитостью, и наши отношения обратились в теплую и долгую дружбу. Он совершил
свою блестящую поездку на Сахалин и, вернувшись в Москву, первым делом приехал ко мне...
В 80-х годах при «Новом времени»
стало выходить каждую субботу иллюстрированное литературное приложение. Кроме того, по субботам же печатались рассказы и в тексте газеты. Участвовали поэты, ученые и беллетристы, в том числе А.П. Чехов, печатавший
свои рассказы четыре раза в месяц. Он предложил мне чередоваться с ним.
Я прошел в контору редакции и, заплатив девять рублей, сдал объявление о выставке, такое, какое вывешено было на пароходе и вывешивается всюду, а на другой день в редакцию сдал
статью, от которой отказаться было нельзя: напечатанным объявлением о готовности выставки редактор сжег
свои корабли.
Они живут на
своих частных квартирах, которые
стали очагами заболевания сыпным тифом.
Налоги на содержание короля возросли, Наталья денег не давала, и Милан
стал ее врагом. В королевстве образовались две партии — Милана и Натальи. Милан окончательно запутался в долгах и ухитрился заложить почти все
свое королевство в австрийских банках.
Неточные совпадения
Вздохнул Савелий… — Внученька! // А внученька! — «Что, дедушка?» // — По-прежнему взгляни! — // Взглянула я по-прежнему. // Савельюшка засматривал // Мне в очи; спину старую // Пытался разогнуть. // Совсем
стал белый дедушка. // Я обняла старинушку, // И долго у креста // Сидели мы и плакали. // Я деду горе новое // Поведала
свое…
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто написал Телемака, тот пером
своим нравов развращать не
станет. Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них все то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько в свете быть возможно.
Стародум. А! Сколь великой душе надобно быть в государе, чтоб
стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души человека, имеющего в руках
своих судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…
Стародум. Они в руках государя. Как скоро все видят, что без благонравия никто не может выйти в люди; что ни подлой выслугой и ни за какие деньги нельзя купить того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для мест, а не места похищаются людьми, — тогда всякий находит
свою выгоду быть благонравным и всякий хорош
становится.
Тогда выступили вперед пушкари и
стали донимать стрельцов насмешками за то, что не сумели
свою бабу от бригадировых шелепов отстоять.