Неточные совпадения
Неделю я провел верхом вдвоем с калмыком, взятым по рекомендации моего старого знакомого казака, который дал мне свою строевую лошадь
и калмыка провожатым. В неблагополучных станицах мы не ночевали, а варили кашу
и спали в степи. Все время жара была страшная. В редких хуторах
и станицах не было разговора о холере, но в некоторых косило десятками,
и во многих даже дезинфекция не употреблялась: халатность полная, мер
никаких.
Силу она забрала после смерти общего любимца В.С. Пагануцци, заведовавшего конторой
и хозяйством. При нем все было просто,
никакой казенщины
и канцелярщины.
Набег нищих настолько был стремителен, что полиция не успела принять
никаких мер… Катастрофу не предупредили, она должна была случиться
и случилась. Ворота все еще не отпирались, сунутые несколько двугривенных только зажгли толпу, каждый стремился пролезть вперед, толпа хлынула
и прижала несчастных, добившихся своей цели: встать первыми у железных ворот.
Заметка эта не пошла, так как цензура послала распоряжение —
никаких подробностей происшествия не сообщать. Зато слухи в городе
и по губерниям разошлись самые невероятные. Многие возвратились с дач, боясь за своих родных в Москве
и за свое имущество.
Но эти семь тысяч спасли А.Я. Липскерова. Вообще ему везло. Затевая издание газеты, он не задавался
никакими высокими идеями, а смотрел на газету как на коммерческое дело с конечной целью разбогатеть по примеру Н.
И. Пастухова, а что писалось в газете, его занимало мало. Его интересовали только доходы.
С квартиры выгнали, в другую не пускают:
Все говорят, что малый я пустой,
Срок паспорта прошел, в полицию таскают.
Отсрочки не дают без денег
никакой…
Теперь сижу один я на бульваре
И думаю, где мне ночлег сыскать.
Одной копейки нет в моем кармане,
Пришлось последнее продать…
Многие ругали «Листок»,
и все его читали. Внешне чуждались Н.
И. Пастухова, а к нему шли. А он вел свою линию, не обращал на такие разговоры
никакого внимания, со всеми был одинаков, с утра до поздней ночи носился по трактирам, не стеснялся пить чай в простонародных притонах
и там-то главным образом вербовал своих корреспондентов
и слушал разные разговоры мелкого люда, которые
и печатал, чутьем угадывая, где правда
и где ложь.
К каждому из своих сотрудников он относился, как к близкому
и родному ему человеку, но
и церемоний он
никаких ни с кем не соблюдал, всем говорил «ты»
и, разбушевавшись, поднимал порою такой крик, который не все соглашались покорно переносить.
Растерявшийся М.А. Гиляров постарался, по возможности понятно, объяснить ему значение слова «мадьяры», но «сам» уже закусил удила,
и вразумить его не было
никакой возможности.
Не прошло
и года после ужасной гибели Васи, как дочь Н.
И. Пастухова внезапно заболела горловой чахоткой
и через несколько месяцев умерла в страшных муках от голода, не имея сил глотать
никакую пищу.
Очнувшись от беспамятства на третий или четвертый день болезни, старик спросил о сыне,
и доктора, уже не питавшие
никакой надежды на его выздоровление, осторожно предупредили старика об опасной болезни сына.
Не только провести, но даже
и перенести его по лестнице в квартиру сына не было
никакой возможности,
и старика только в креслах подкатили к двери передней в ту минуту, когда сверху мимо него пронесли гроб с дорогим ему прахом.
В ответ на это мне главным управлением сообщалось, что всего этого недостаточно для утверждения меня редактором детского журнала, а необходим гимназический аттестат. Гимназического аттестата, да
и вообще
никаких бумаг, кроме указа об отставке с перечислением сражений, в которых я участвовал, полученного мной после турецкой войны, тогда у меня не было: все их растерял во времена моей бродяжной юности.
Когда я редактировал коннозаводческий «Журнал спорта», московская цензура тоже меня нередко тревожила
и ставила иногда в ужасное положение. Так, в 90-х годах прошлого столетия я как-то напечатал воскресный номер
и выпустил его, не дождавшись цензорских гранок. Сделал я это вполне сознательно, так как был более чем уверен, что ровно
никаких противоцензурных погрешностей в номере нет.
Одним из первых появился М.М. Гаккебуш, не брезговавший
никакими средствами, чтобы поднять розницу
и заставить москвича читать «Русский листок».
У Амфитеатрова никогда не было
никаких средств. Был случай, что он вздумал держать театр, на который ухлопал несколько тысяч,
и задолжал на много лет.
Этих уж я так выгнал (жил в третьем этаже), что отбил навсегда охоту приходить с такими предложениями,
и тотчас же вызвал Амфитеатрова, подробно рассказал о предложенной взятке
и просил, чтобы редакция не печатала
никаких опровержений, потому что известие верно
и никто судиться не посмеет.
Никогда не забыть мне первой встречи по возвращении: соскакиваю с пролетки — багажа у меня
никакого, все осталось в пользу Милана в Белграде, равно как
и паспорт у коменданта Белграда, — отдаю извозчику деньги. Вдруг передо мной останавливается с выпученными глазами
и удивленно раскрытым ртом М.М. Бойович...
Неточные совпадения
Анна Андреевна. А я
никакой совершенно не ощутила робости; я просто видела в нем образованного, светского, высшего тона человека, а о чинах его мне
и нужды нет.
Наскучило идти — берешь извозчика
и сидишь себе как барин, а не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота,
и ты так шмыгнешь, что тебя
никакой дьявол не сыщет.
Хлестаков. Я с тобою, дурак, не хочу рассуждать. (Наливает суп
и ест.)Что это за суп? Ты просто воды налил в чашку:
никакого вкусу нет, только воняет. Я не хочу этого супу, дай мне другого.
Городничий.
И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же
и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то
и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится
никакая речь. С министрами играет
и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что
и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Хлестаков. Да что? мне нет
никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому
и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.