Неточные совпадения
За другим столом театральный критик, с шикарной бородой, в золотых очках, профессорского вида, Н.М. Городецкий
писал рецензию о вчерашнем спектакле, а за средним столом кроил
газеты полный и розовый А.П. Лукин, фельетонист и заведующий московским отделом, в помощники к которому я предназначался и от которого получил приглашение.
Рядом с А.П. Лукиным
писал судебный отчет Н.В. Юнгфер, с которым я не раз уже встречался в зале суда на крупных процессах. Около него
писал хроникер, дававший важнейшие известия по Москве и место которого занял я: редакция никак не могла ему простить, что он доставил подробное описание освящения храма Спасителя ровно за год раньше его освящения, которое было напечатано и возбудило насмешки над
газетой. Прямо против двери на темном фоне дорогих гладких обоев висел единственный большой портрет Н.С. Скворцова.
Он, чтобы выслужиться перед начальством, поставил себе в обязанность прославлять Долгорукова, для чего просто податливым
газетам он приказывал
писать, что ему надо было, а в «Русских ведомостях» состоял даже корреспондентом, стараясь заслужить милость этого единственного непокорного издания.
Нашлись смельчаки, протащившие его сквозь маленькое окно не без порчи костюма. А слон разносил будку и ревел. Ревела и восторженная толпа, в радости, что разносит слон будку, а полиция ничего сделать не может. По Москве понеслись ужасные слухи. Я в эти часы мирно сидел и
писал какие-то заметки в редакции «Русской
газеты». Вдруг вбегает издатель-книжник И.М. Желтов и с ужасом на лице заявляет...
«Московские ведомости» то и дело
писали доносы на радикальную
газету, им вторило «Новое время» в Петербурге, и, наконец, уже после 1 марта 1881 года посыпались кары: то запретят розницу, то объявят предупреждение, а в следующем, 1882, году
газету закрыли административной властью на шесть месяцев — с апреля до ноября. Но И.И. Родзевич был неисправим: с ноября
газета стала выходить такой же, как и была, публика отозвалась, и подписка на 1883 год явилась блестящей.
В первое время редактором была А.И. Соколова, из закрывшейся «Русской
газеты», а секретарем — провинциальный журналист Е.А. Валле де Барр. Сам А.Я. Липскеров был малограмотен. Он
писал «одна ножница», «пара годов» и т.п.
Гурлянд
писал под псевдонимом «Арсений Гуров» хлесткие злободневные фельетоны, либеральные, насколько было возможно либеральничать
газете, выходившей под жестокой цензурой, а также
писал большие повести два раза в неделю.
Писал в этой
газете в начале литературной юности А.П. Чехов,
писал А.В. Амфитеатров и, кажется, даже Вас. Ив. Немирович-Данченко. Детей А.Я. Липскерова репетировал бывавший часто у Чехова студент Н.Е. Эфрос, он и уговорил Чехова дать в
газету повесть, которая и была напечатана в нескольких номерах «Новостей дня».
Н.И. Пастухов благодаря своим широким знакомствам добывал репортерские сведения и,
написав, как умел, на клочке бумаги, передавал их для
газеты. Сведения эти переделывались и печатались.
Потом в
газете «Современные известия» он стал
писать заметки и фельетоны. Одновременно с этим А.А. Соколов, редактор «Петербургского листка», пригласил Н.И. Пастухова сотрудничать в своей
газете, где он и
писал «Письма из Москвы», имевшие большой успех.
Газету читали и читали, с каждым днем рос тираж, корреспонденции шли со всех углов, из самых глухих деревень, потому что Н.И. Пастухов умел уговаривать
писать всякого,
писать ему всякую новость. Учил, что и как
писать.
Знали они, что он
писал в
газетах и подписывался — еще в «Русской
газете» — «Праздношатающийся», и говорили ему шутя...
Из числа романистов печатались: Северцов-Полилов, Андрей Осипов, Назарьева, Д.С. Дмитриев. Родион Менделевич (Меч) ежедневно пересыпал
газету звучными юмористическими стихами. Из злободневных фельетонистов имел большой успех Н.Г. Шебуев, который, окончивши университет, перешел в «Русский листок» из «Новостей дня» и стал
писать передовые статьи и фельетоны, для которых брал судебные отчеты и делал из этих отчетов беллетристические бытовые сценки, очень живо написанные.
В.А. Гольцев, руководивший политикой,
писал еженедельные фельетоны «Литературное обозрение», П.С. Коган вел иностранный отдел, В.М. Фриче ведал западной литературой и в ряде ярких фельетонов во все время издания
газеты основательно знакомил читателя со всеми новинками Запада, не переведенными еще на русский язык.
В то время, когда
газеты кричали о вечном мире, я
написал два противоположных стихотворения — одно полное радости, что наконец-то строят «здание мира», а другое следующее...
Я, кажется, был одним из немногих, который входил к нему без доклада даже в то время, когда он
пишет свой фельетон с короткими строчками и бесчисленными точками. Видя, что В.М. Дорошевич занят, я молча ложился на диван или читал
газеты.
Напишет он страницу, прочтет мне, позвонит и посылает в набор. У нас была безоблачная дружба, но раз он на меня жестоко обозлился, хотя ненадолго.
Во время японской войны я
написал ряд фельетонов под заглавием «Нитки», в которых раскрыл все интендантское взяточничество по поставке одежды на войска. Эти фельетоны создали мне крупных врагов — я не стеснялся в фамилиях, хотя мне угрожали судом, — но зато дали успех
газете.
Дня через три после этого меня вызвали в Выставочный комитет и предложили мне командировку — отправиться по Волге, посетить редакции
газет в Казани, в Самаре, в Симбирске и в Саратове и
написать в
газетах по статье о выставке, а потом предложили проехать на кавказские курорты и тоже
написать в курортных
газетах.
Неточные совпадения
И вот напечатают в
газетах, что скончался, к прискорбию подчиненных и всего человечества, почтенный гражданин, редкий отец, примерный супруг, и много
напишут всякой всячины; прибавят, пожалуй, что был сопровождаем плачем вдов и сирот; а ведь если разобрать хорошенько дело, так на поверку у тебя всего только и было, что густые брови».
Вместо вопросов: «Почем, батюшка, продали меру овса? как воспользовались вчерашней порошей?» — говорили: «А что
пишут в
газетах, не выпустили ли опять Наполеона из острова?» Купцы этого сильно опасались, ибо совершенно верили предсказанию одного пророка, уже три года сидевшего в остроге; пророк пришел неизвестно откуда в лаптях и нагольном тулупе, страшно отзывавшемся тухлой рыбой, и возвестил, что Наполеон есть антихрист и держится на каменной цепи, за шестью стенами и семью морями, но после разорвет цепь и овладеет всем миром.
— Моя статья? В «Периодической речи»? — с удивлением спросил Раскольников, — я действительно
написал полгода назад, когда из университета вышел, по поводу одной книги одну статью, но я снес ее тогда в
газету «Еженедельная речь», а не в «Периодическую».
Эта картина говорит больше, другая сила рисует ее огненной кистью, — не та сила восставшего мужика, о которой ежедневно
пишут газеты, явно — любуясь ею, а тайно, наверное, боясь.
Порою Самгин чувствовал, что он живет накануне открытия новой, своей историко-философской истины, которая пересоздаст его, твердо поставит над действительностью и вне всех старых, книжных истин. Ему постоянно мешали домыслить, дочувствовать себя и свое до конца. Всегда тот или другой человек забегал вперед, формулировал настроение Самгина своими словами. Либеральный профессор
писал на страницах влиятельной
газеты: