Неточные совпадения
Так, Д.Д. Минаев напечатал
в сборнике своих
стихов следующее...
Вернувшись, я первым делом поблагодарил дочь Ивана Ивановича за знакомство с отцом, передал ей привет из дома и мою тетрадь со
стихами, где был написан и «Стенька Разин».
Стихи она впоследствии переписала для печати.
В конце 1894 года я выпустил первую книгу моих
стихов «Забытая тетрадь».
Любили
стихи наборщики.
В свободные минуты просили меня прочесть им что-нибудь, и особенно «Стеньку Разина». Когда же справляли 25-летний юбилей метранпажа А.О. Кононова, то ко мне явилась депутация от наборной с просьбой написать ему на юбилей
стихи, которые они отпечатали на плотной бумаге с украшением и поднесли юбиляру.
В газете приняли участие лучшие литературные силы. Особенно читались фельетоны Д.Д. Минаева, пересыпавшего прозу
стихами самого нецензурного по тому времени содержания.
—
Стихи пишет. Хорошие
стихи, я
в «Будильник» взял.
В газете наряду со сценами из народного быта печатались исторические и бытовые романы, лирические и юмористические
стихи, но главное внимание
в ней уделялось фактам и событиям повседневной московской жизни, что на газетном языке называлось репортажем.
Всю свою душу, все свои беды и невзгоды вылил автор-самоучка
в немудрых
стихах, давая картинки своей трудной жизни...
В конце концов Н.И. Пастухов смягчался, начинал говорить уже не вы, а ты и давал пятьдесят рублей. Но крупных гонораров платить не любил и признавал пятак за прозу и гривенник за
стихи. Тогда
в Москве жизнь дешевая была. Как-то во время его обычного обеда
в трактире Тестова, где за его столом всегда собирались сотрудники, ему показали сидевшего за другим столом поэта Бальмонта.
Как-то сидела
в редакции «Гусляра» компания,
в которой был и Л.Н. Граве. Говорили о
стихах Леопарди. Входит Н.И. Пастухов и садится. Л.Н. Граве обращается к нему, как бы продолжая наш разговор...
Стихи напечатаны были потом
в «Осколках», но дворник «не пошел»: как раз накануне был получен циркуляр доставлять цензору карикатуры и рисунки не
в оригинале, а
в оттисках.
— Кто это «музыкант Саша»? А
стихи ничего себе, звучные! — улыбнулся
В.Д. Левинский. Он всегда говорил как-то не открывая рта. — Автор подписался псевдонимом «Я». Ни фамилии, ни адреса. Кто это такой, музыкант Саша? А стишок недурной!
— Ах, скотина! — взвыл
В.Д. Левинский, покраснел и начал рвать
стихи…
Стихи ходили по Москве. Кто их прислал
в редакцию, так и осталось неизвестным. Я больше не бывал
в «Будильнике» — уж очень он стал елейно юмористический.
В 1859 году он был сослан на Кавказ рядовым, но потом возвращен за отличия
в делах с горцами. Выслан он был за
стихи, которые прочел на какой-то студенческой тайной вечеринке, а потом принес их
в «Развлечение»; редактор, не посмотрев, сдал их
в набор и
в гранках послал к цензору. Последний переслал их
в цензурный комитет, а тот к жандармскому генералу, и
в результате перед последним предстал редактор «Развлечения» Ф.Б. Миллер. Потребовали и автора к жандарму. На столе лежала гранка со следующими
стихами...
— Помилуйте, ваше превосходительство, да ведь это моя фамилия. Да и
стихи не мои… их все знают [Это
стихи Шумахера. Они долго ходили по рукам, потом уже появились
в «Искре». — Примеч. автора.].
Я иногда по 3 рубля зарабатывал за четверостишия на заданную тему, по 25 копеек за строку
стихов; это тогда считалось крупной платой — обыкновенно за
стихи платили 10 или 15 копеек. Это было
в 1884 и 1885 годах.
Картина С.
В. Иванова была украшением этого прекрасного, изданного на великолепной бумаге объемистого номера, где были помещены портреты всех сотрудников журнала, во главе которых стоял первый издатель Ф.Б. Миллер. Интересно, что
в этом номере были
стихи Ф.И. Шаляпина, кажется, никогда до этого не писавшего
стихов.
Из числа романистов печатались: Северцов-Полилов, Андрей Осипов, Назарьева, Д.С. Дмитриев. Родион Менделевич (Меч) ежедневно пересыпал газету звучными юмористическими
стихами. Из злободневных фельетонистов имел большой успех Н.Г. Шебуев, который, окончивши университет, перешел
в «Русский листок» из «Новостей дня» и стал писать передовые статьи и фельетоны, для которых брал судебные отчеты и делал из этих отчетов беллетристические бытовые сценки, очень живо написанные.
На высоте, на снеговой вершине,
Я вырезал стальным клинком сонет.
Проходят дни. Быть может, и доныне
Снега хранят мой одинокий след.
На высоте, где небеса так сини,
Где радостно сияет зимний свет,
Глядело только солнце, как стилет
Чертил мой
стих на изумрудной льдине.
И весело мне думать, что поэт
Меня поймет. Пусть никогда
в долине
Его толпы не радует привет!
На высоте, где небеса так сини,
Я вырезал
в полдневный час сонет
Лишь для того, кто на вершине…
Интересной подробностью альбома было еще и то, что
в нем имелись стихотворения людей, не писавших обычно
стихами.
Я всю беседу с ней описал тогда
в «России», а теперь помню только, что она рассказывала о незабвенных вечерах. Пушкин всегда читал ей свои
стихи, они сидели вдвоем, когда муж задерживался
в Английском клубе.