Впрочем, хоть я понимаю возможность гения, предупреждающего ум современников (например, Коперник) таким образом, что истина с его стороны в противность общепринятому мнению, но я не знаю ни одного
великого человека, который сказал бы, что у всех людей ум сам по себе, а у него сам по себе.
Неточные совпадения
Но хотя бы она была в одном
человеке, она — факт,
великое событие не в возможности, а в действительности; отрицать событие нельзя.
Дело в том, что эта наука существует как наука, и тогда она имеет
великий результат; а результат отдельно вовсе не существует: так голова живого
человека кипит мыслями, пока шеей прикреплена к туловищу, а без него она — пустая форма.
«Нет в мире
человека, — говорит один
великий мыслитель, — который бы думал, что можно, не учась башмачному мастерству, шить башмаки, хотя у каждого есть нога — мера башмаку.
Одни упорные и ограниченные
люди остались на поле битвы в полном вооружении, похожие на теперешних бонапартистов, отстаивающих права
великой тени — но все же тени.
Великие, вечные типы dei divini maestri [божественных мастеров (итал.).] облекли во всю красоту земной плоти небесное, и идеал их — идеал
человека преображенного, но
человека.
Люди мысли присутствовали при
великой драме, переходя из одной эры в другую; недаром они важно разошлись с глубокой и торжественной думой: плод этой думы развился на дереве всего прошедшего мышления.
Их в
людей развить трудно; они — крайность одностороннего направления учености; мало того, что они умрут в своей односторонности: они бревнами лежат на дороге всякого
великого усовершения, — не потому чтоб не хотели улучшения науки, а потому, что они только то усовершение признают, которое вытекло с соблюдением их ритуала и формы или которое они сами обработали.
Греция, умевшая развивать индивидуальности до какой-то художественной оконченности и высоко человеческой полноты, мало знала в цветущие времена свои ученых в нашем смысле; ее мыслители, ее историки, ее поэты были прежде всего граждане,
люди жизни,
люди общественного совета, площади, военного стана; оттого это гармонически уравновешенное, прекрасное своим аккордом, многостороннее развитие
великих личностей, их науки и искусства — Сократа, Платона, Эсхила, Ксенофонта и других.
Есть
великие поэмы,
великие творения, имеющие всемирное значение, — вечные песни, завещаваемые из века в век; нет сколько-нибудь образованного
человека, который бы не знал их, не читал их, не прожил их; цеховой ученый наверное не читал их, если они не относятся прямо к его предмету.
Всеобщее, мысль, идея — начало, из которого текут все частности, единственная нить Ариадны, — теряется у специалистов, упущена из вида за подробностями; они видят страшную опасность: факты, явления, видоизменения, случаи давят со всех сторон; они чувствуют природный
человеку ужас заблудиться в многоразличии всякой всячины, ничем не сшитой; они так положительны, что не могут утешаться, как дилетанты, каким-нибудь общим местом, и в отчаянии, теряя единую,
великую цель науки, ставят границей стремления Orientierung [ориентацию (нем.).].
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как
великие люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
— Может быть, и да, — сказал Левин. — Но всё-таки я любуюсь на твое величие и горжусь, что у меня друг такой
великий человек. Однако ты мне не ответил на мой вопрос, — прибавил он, с отчаянным усилием прямо глядя в глаза Облонскому.
А между тем появленье смерти так же было страшно в малом, как страшно оно и в
великом человеке: тот, кто еще не так давно ходил, двигался, играл в вист, подписывал разные бумаги и был так часто виден между чиновников с своими густыми бровями и мигающим глазом, теперь лежал на столе, левый глаз уже не мигал вовсе, но бровь одна все еще была приподнята с каким-то вопросительным выражением.
— Эх, брат, да ведь природу поправляют и направляют, а без этого пришлось бы потонуть в предрассудках. Без этого ни одного бы
великого человека не было. Говорят: «долг, совесть», — я ничего не хочу говорить против долга и совести, — но ведь как мы их понимаем? Стой, я тебе еще задам один вопрос. Слушай!
Кто про свои дела кричит всем без умо́лку, // В том, верно, мало толку, // Кто де́лов истинно, — тих часто на словах. //
Великий человек лишь громок на делах, // И думает свою он крепку думу // Без шуму.
Неточные совпадения
Пришлись они —
великое // Избранным
людям Божиим // То было торжество, — // Пришлись к рабам-невольникам:
Жалеть — жалей умеючи, // На мерочку господскую // Крестьянина не мерь! // Не белоручки нежные, // А
люди мы
великие // В работе и в гульбе!..
Вскочила, испугалась я: // В дверях стоял в халатике // Плешивый
человек. // Скоренько я целковенький // Макару Федосеичу // С поклоном подала: // «Такая есть
великая // Нужда до губернатора, // Хоть умереть — дойти!»
Эх! эх! придет ли времечко, // Когда (приди, желанное!..) // Дадут понять крестьянину, // Что розь портрет портретику, // Что книга книге розь? // Когда мужик не Блюхера // И не милорда глупого — // Белинского и Гоголя // С базара понесет? // Ой
люди,
люди русские! // Крестьяне православные! // Слыхали ли когда-нибудь // Вы эти имена? // То имена
великие, // Носили их, прославили // Заступники народные! // Вот вам бы их портретики // Повесить в ваших горенках, // Их книги прочитать…
Стародум. А! Сколь
великой душе надобно быть в государе, чтоб стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души
человека, имеющего в руках своих судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…