Неточные совпадения
Отец мой просил, если возможно, доставить нас в его ярославское имение, но заметил притом, что у него
с собою нет ни копейки
денег.
Отца моего повезли на фельдъегерских по тогдашнему фашиннику. Нам Иловайский достал какую-то старую колымагу и отправил до ближнего города
с партией французских пленников, под прикрытием казаков; он снабдил
деньгами на прогоны до Ярославля и вообще сделал все, что мог, в суете и тревоге военного времени.
Отрезанный сначала войной 1812 года от всякого сообщения, потом один, без
денег, на пепелище выгорелого села, он продал какие-то бревна, чтоб не умереть
с голоду.
Собравшись
с духом и отслуживши молебен Иверской, Алексей явился к Сенатору
с просьбой отпустить его за пять тысяч ассигнациями. Сенатор гордился своим поваром точно так, как гордился своим живописцем, а вследствие того
денег не взял и сказал повару, что отпустит его даром после своей смерти.
Толочанов, должно быть, очень любил ее; он
с этого времени впал в задумчивость, близкую к помешательству, прогуливал ночи и, не имея своих средств, тратил господские
деньги; когда он увидел, что нельзя свести концов, он 31 декабря 1821 года отравился.
Сенатора не было дома; Толочанов взошел при мне к моему отцу и сказал ему, что он пришел
с ним проститься и просит его сказать Сенатору, что
деньги, которых недостает, истратил он.
Когда Нику было лет пятнадцать, Карл Иванович завел было лавку, но, не имея ни товара, ни покупщиков и растратив кой-как сколоченные
деньги на эту полезную торговлю, он ее оставил
с почетным титулом «ревельского негоцианта».
Они никогда не сближались потом. Химик ездил очень редко к дядям; в последний раз он виделся
с моим отцом после смерти Сенатора, он приезжал просить у него тысяч тридцать рублей взаймы на покупку земли. Отец мой не дал; Химик рассердился и, потирая рукою нос,
с улыбкой ему заметил: «Какой же тут риск, у меня именье родовое, я беру
деньги для его усовершенствования, детей у меня нет, и мы друг после друга наследники». Старик семидесяти пяти лет никогда не прощал племяннику эту выходку.
Слава Гумбольдта, тайного советника его прусского величества, которому государь император изволил дать Анну и приказал не брать
с него
денег за материал и диплом, дошла и до них.
Дело было зимой; шутка ли подняться
с такой семьей без шуб, без
денег из Тобольской губернии, а
с другой стороны, сердце рвалось — ссылка всего невыносимее после ее окончания.
Не вынес больше отец,
с него было довольно, он умер. Остались дети одни
с матерью, кой-как перебиваясь
с дня на день. Чем больше было нужд, тем больше работали сыновья; трое блестящим образом окончили курс в университете и вышли кандидатами. Старшие уехали в Петербург, оба отличные математики, они, сверх службы (один во флоте, другой в инженерах), давали уроки и, отказывая себе во всем, посылали в семью вырученные
деньги.
Огарев сам свез
деньги в казармы, и это сошло
с рук. Но молодые люди вздумали поблагодарить из Оренбурга товарищей и, пользуясь случаем, что какой-то чиновник ехал в Москву, попросили его взять письмо, которое доверить почте боялись. Чиновник не преминул воспользоваться таким редким случаем для засвидетельствования всей ярости своих верноподданнических чувств и представил письмо жандармскому окружному генералу в Москве.
Но так как возраст берет свое, то большая часть французской молодежи отбывает юность артистическим периодом, то есть живет, если нет
денег, в маленьких кафе
с маленькими гризетками в quartier Latin, [Латинском квартале (фр.).] и в больших кафе
с большими лоретками, если есть
деньги.
Получив этот ответ, он немедленно написал к графине, что согласен — но что просит ее предварительно разрешить ему следующее сомнение,
с кого ему получить заплаченные
деньги в том случае, если Энкиева комета, пересекая орбиту земного шара, собьет его
с пути — что может случиться за полтора года до окончания срока.
Сперанский пробовал облегчить участь сибирского народа. Он ввел всюду коллегиальное начало; как будто дело зависело от того, как кто крадет — поодиночке или шайками. Он сотнями отрешал старых плутов и сотнями принял новых. Сначала он нагнал такой ужас на земскую полицию, что мужики брали
деньги с чиновников, чтобы не ходить
с челобитьем. Года через три чиновники наживались по новым формам не хуже, как по старым.
Огромные расстояния спасают крестьян от частого сношения
с ними;
деньги спасают купцов, которые в Сибири презирают чиновников и, наружно уступая им, принимают их за то, что они есть — за своих приказчиков по гражданским делам.
Действительно: сказано, сделано — он их так и накрыл
с командой,
денег не успели спрятать, полицмейстер все взял и представил воров в город.
Крестьяне снова подали в сенат, но пока их дело дошло до разбора, межевой департамент прислал им планы на новую землю, как водится, переплетенные, раскрашенные,
с изображением звезды ветров,
с приличными объяснениями ромба RRZ и ромба ZZR, а главное,
с требованием такой-то подесятинной платы. Крестьяне, увидев, что им не только не отдают землю, но хотят
с них слупить
деньги за болото, начисто отказались платить.
Итак, Витберг отправился в ссылку, отрешенный от службы «за злоупотребление доверенности императора Александра и за ущербы, нанесенные казне», на него насчитывают миллион, кажется, рублей, берут все именье, продают все
с публичного торга и распускают слух, что он перевел видимо-невидимо
денег в Америку.
Дело пошло в сенат. Сенат решил, к общему удивлению, довольно близко к здравому смыслу. Наломанный камень оставить помещику, считая ему его в вознаграждение за помятые поля.
Деньги, истраченные казной на ломку и работу, до ста тысяч ассигнациями, взыскать
с подписавших контракт о работах. Подписавшиеся были: князь Голицын, Филарет и Кушников. Разумеется — крик, шум. Дело довели до государя.
Губернатор велел у нее разобрать полы (тротуары там деревянные), а буде недостанет, сделать поправку на казенный счет и взыскать потом
с нее
деньги, хотя бы для этого следовало продать дом
с публичного торга.
Мы застали Р. в обмороке или в каком-то нервном летаргическом сне. Это не было притворством; смерть мужа напомнила ей ее беспомощное положение; она оставалась одна
с детьми в чужом городе, без
денег, без близких людей. Сверх того, у ней бывали и прежде при сильных потрясениях эти нервные ошеломления, продолжавшиеся по нескольку часов. Бледная, как смерть,
с холодным лицом и
с закрытыми глазами, лежала она в этих случаях, изредка захлебываясь воздухом и без дыхания в промежутках.
Но так как
деньги мои, а ты не счел нужным сообразоваться
с моей волей, то и объявляю тебе, что я к твоему прежнему окладу, тысяче рублей серебром в год, не прибавлю ни копейки».
Так бедствовали мы и пробивались
с год времени. Химик прислал десять тысяч ассигнациями, из них больше шести надобно было отдать долгу, остальные сделали большую помощь. Наконец и отцу моему надоело брать нас, как крепость, голодом, он, не прибавляя к окладу, стал присылать денежные подарки, несмотря на то что я ни разу не заикнулся о
деньгах после его знаменитого distinguo! [различаю, провожу различие (лат.).]
Сначала были
деньги, я всего накупила ему в самых больших магазейнах, а тут пошло хуже да хуже, я все снесла «на крючок»; мне советовали отдать малютку в деревню; оно, точно, было бы лучше — да не могу; я посмотрю на него, посмотрю — нет, лучше вместе умирать; хотела места искать,
с ребенком не берут.
С другой стороны, вероятно, Станкевичу говорили о том, что он по всему может занять в обществе почетное место, что он призван, по богатству и рождению, играть роль — так, как Боткину всё в доме, начиная от старика отца до приказчиков, толковало словом и примером о том, что надобно ковать
деньги, наживаться и наживаться.
У меня не было
денег; ждать из Москвы я не хотел, а потому и поручил Матвею сыскать мне тысячи полторы рублей ассигнациями. Матвей через час явился
с содержателем гостиницы Гибиным, которого я знал и у которого в гостинице жил
с неделю. Гибин, толстый купец
с добродушным видом, кланяясь, подал пачку ассигнаций.
Сколько есть на свете барышень, добрых и чувствительных, готовых плакать о зябнущем щенке, отдать нищему последние
деньги, готовых ехать в трескучий мороз на томболу [лотерею (от ит. tombola).] в пользу разоренных в Сибири, на концерт, дающийся для погорелых в Абиссинии, и которые, прося маменьку еще остаться на кадриль, ни разу не подумали о том, как малютка-форейтор мерзнет на ночном морозе, сидя верхом
с застывающей кровью в жилах.
С ним я жил в ссылке,
с ним во Владимире; он нам служил в то время, когда мы были без
денег.
Одним утром является ко мне дьячок, молодой долговязый малый, по-женски зачесанный,
с своей молодой женой, покрытой веснушками; оба они были в сильном волнении, оба говорили вместе, оба прослезились и отерли слезы в одно время. Дьячок каким-то сплюснутым дискантом, супруга его, страшно картавя, рассказывали в обгонки, что на днях у них украли часы и шкатулку, в которой было рублей пятьдесят
денег, что жена дьячка нашла «воя» и что этот «вой» не кто иной, как честнейший богомолец наш и во Христе отец Иоанн.
Развитие Грановского не было похоже на наше; воспитанный в Орле, он попал в Петербургский университет. Получая мало
денег от отца, он
с весьма молодых лет должен был писать «по подряду» журнальные статьи. Он и друг его Е. Корш,
с которым он встретился тогда и остался
с тех пор и до кончины в самых близких отношениях, работали на Сенковского, которому были нужны свежие силы и неопытные юноши для того, чтобы претворять добросовестный труд их в шипучее цимлянское «Библиотеки для чтения».
Я стал спорить; в почтовом доме отворилось
с треском окно, и седая голова
с усами грубо спросила, о чем спор. Кондуктор сказал, что я требую семь мест, а у него их только пять; я прибавил, что у меня билет и расписка в получении
денег за семь мест. Голова, не обращаясь ко мне, дерзким раздавленным русско-немецко-военным голосом сказала кондуктору...
Глупо или притворно было бы в наше время денежного неустройства пренебрегать состоянием.
Деньги — независимость, сила, оружие. А оружие никто не бросает во время войны, хотя бы оно и было неприятельское, Даже ржавое. Рабство нищеты страшно, я изучил его во всех видах, живши годы
с людьми, которые спаслись, в чем были, от политических кораблекрушений. Поэтому я считал справедливым и необходимым принять все меры, чтоб вырвать что можно из медвежьих лап русского правительства.
Таким образом, я очутился в Париже
с большой суммой
денег, середь самого смутного времени, без опытности и знания, что
с ними делать. И между тем все уладилось довольно хорошо. Вообще, чем меньше страстности в финансовых делах, беспокойствия и тревоги, тем они легче удаются. Состояния рушатся так же часто у жадных стяжателей и финансовых трусов, как у мотов.
В последний торг наш о цене и расходах хозяин дома сказал, что он делает уступку и возьмет на себя весьма значительные расходы по купчей, если я немедленно заплачу ему самому всю сумму; я не понял его, потому что
с самого начала объявил, что покупаю на чистые
деньги.
Билеты ваши, а не моей матери; подписываясь на них, она их передала предъявителю (аu porteur), но
с тех пор, как вы расписались на них, этот porteur — вы, [Подпись эта, endossement, передаточная подпись (фр.), делается для пересылки, чтоб не посылать анонимный билет, по которому всякий может получить
деньги.
Через месяц или полтора тугой на уплату петербургский 1-й гильдии купец Николай Романов, устрашенный конкурсом и опубликованием в «Ведомостях», уплатил, по высочайшему повелению Ротшильда, незаконно задержанные
деньги с процентами и процентами на проценты, оправдываясь неведением законов, которых он действительно не мог знать по своему общественному положению.
Я решился его добивать
деньгами. Это было так же верно, как в споре
с католиком употреблять тексты из Евангелия, а потому, улыбнувшись, я возразил ему...
Эта пагубная привычка, встретившись,
с одной стороны,
с печальными неудачами, а
с другой —
с болезненной, необузданной жаждой
денег и наслаждений, растлила целое поколение.
Я снова писал к г. Шултгесу о получении
денег и могу вас смело уверить, что ни моя мать, ни я, ни подозрительный ребенок не имеем ни малейшего желания, после всех полицейских неприятностей, возвращаться в Цюрих.
С этой стороны нет ни тени опасности.
Мне хотелось
с самого начала показать ему, что он не имеет дела ни
с сумасшедшим prince russe, который из революционного дилетантизма, а вдвое того из хвастовства дает
деньги, ни
с правоверным поклонником французских публицистов, глубоко благодарным за то, что у него берут двадцать четыре тысячи франков, ни, наконец,
с каким-нибудь тупоумным bailleur de fonds, [негласным пайщиком (фр.).] который соображает, что внести залог за такой журнал, как «Voix du Peuple», — серьезное помещение
денег.
Заметьте, что в самых яростных нападках на Стансфильда и Палмерстона об этом не было речи ни в парламенте, ни в английских журналах, подобная пошлость возбудила бы такой же смех, как обвинение Уркуарда, что Палмерстон берет
деньги с России.
Гарибальди согласился приехать
с целью снова выдвинуть в Англии итальянский вопрос, собрать настолько
денег, чтоб начать поход в Адриатике и совершившимся фактом увлечь Виктора-Эммануила.