Неточные совпадения
— Ужасный век! Мудрено ли, что ты кушаешь скоромное постом, когда
дети учат родителей! Куда мы идем? Подумать страшно! Мы с тобой, по
счастью, не увидим.
Судьбе и этого было мало. Зачем в самом деле так долго зажилась старушка мать? Видела конец ссылки, видела своих
детей во всей красоте юности, во всем блеске таланта, чего было жить еще! Кто дорожит
счастием, тот должен искать ранней смерти. Хронического
счастья так же нет, как нетающего льда.
Между теми записками и этими строками прошла и совершилась целая жизнь, — две жизни, с ужасным богатством
счастья и бедствий. Тогда все дышало надеждой, все рвалось вперед, теперь одни воспоминания, один взгляд назад, — взгляд вперед переходит пределы жизни, он обращен на
детей. Я иду спиной, как эти дантовские тени, со свернутой головой, которым il veder dinanziera tolto. [не дано было смотреть вперед (ит.).]
В эту критическую минуту он позволяет себе раскваситься, его прошибает слеза, и он, благодаря брата Любима за назидание, благословляет будущее
счастие детей своих…
Ответственность, конечно, большая; конечно, от родителей зависит
счастие детей, да ведь и то сказать: до сих пор худо ли, хорошо ли, а ведь все я, везде я одна, как есть: и воспитала-то детей, и учила их, все я… я вот и теперь мамзель от госпожи Болюс выписала…
Не знаю, он или я изменились, но теперь я чувствовала себя совершенно равною ему, не находила в нем больше прежде не нравившегося мне притворства простоты и часто с наслаждением видела перед собой вместо внушающего уважения и страх мужчины кроткого и потерянного от
счастья ребенка.
— И с этим я вполне согласна, что они желают, но всегда ли умеют устроить это
счастье детей? Впрочем, я действительно, может быть, дурно поступаю, что вмешалась в совершенно постороннее для меня дело.
Неточные совпадения
В то время как Левин выходил, случилось для Дарьи Александровны событие, разрушившее вдруг всё ее сегодняшнее
счастье и гордость
детьми.
И вдруг ему вспомнилось, как они
детьми вместе ложились спать и ждали только того, чтобы Федор Богданыч вышел зa дверь, чтобы кидать друг в друга подушками и хохотать, хохотать неудержимо, так что даже страх пред Федором Богданычем не мог остановить это через край бившее и пенящееся сознание
счастья жизни.
Лицо Обломова вдруг облилось румянцем
счастья: мечта была так ярка, жива, поэтична, что он мгновенно повернулся лицом к подушке. Он вдруг почувствовал смутное желание любви, тихого
счастья, вдруг зажаждал полей и холмов своей родины, своего дома, жены и
детей…
Самое живое опасение и вечную заботу рождали болезни
детей; но лишь миновало опасение, возвращалось
счастье.
О сударь, когда дружба собирает за столом супругу,
детей, сестер, друзей, когда живая радость воспламеняет мое сердце, — скажите мне, сударь: есть ли большее
счастье, чем то, которым все наслаждаются?