Неточные совпадения
Если аристократы прошлого века, систематически пренебрегавшие всем
русским, оставались в самом деле невероятно больше
русскими, чем дворовые оставались мужиками, то тем больше
русского характера не могло утратиться у молодых людей оттого, что они занимались науками по французским и немецким книгам. Часть московских
славян с Гегелем в руках взошли в ультраславянизм.
В мире не было ничего противуположнее
славянам, как безнадежный взгляд Чаадаева, которым он мстил
русской жизни, как его обдуманное, выстраданное проклятие ей, которым он замыкал свое печальное существование и существование целого периода
русской истории. Он должен был возбудить в них сильную оппозицию, он горько и уныло-зло оскорблял все дорогое им, начиная с Москвы.
Чаадаев и
славяне равно стояли перед неразгаданным сфинксом
русской жизни, — сфинксом, спящим под солдатской шинелью и под царским надзором; они равно спрашивали: «Что же из этого будет? Так жить невозможно: тягость и нелепость настоящего очевидны, невыносимы — где же выход?»
Неточные совпадения
— Вот и я, — сказал князь. — Я жил за границей, читал газеты и, признаюсь, еще до Болгарских ужасов никак не понимал, почему все
Русские так вдруг полюбили братьев
Славян, а я никакой к ним любви не чувствую? Я очень огорчался, думал, что я урод или что так Карлсбад на меня действует. Но, приехав сюда, я успокоился, я вижу, что и кроме меня есть люди, интересующиеся только Россией, а не братьями
Славянами. Вот и Константин.
— Да ну-у? — удивился Долганов и вздохнул: — Не похоже. Такое
русское лицо и — вообще… Марксист — он чистенький, лощеный и на все смотрит с немецкой философской колокольни, от Гегеля, который говорил: «Люди и
русские», от Моммзена, возглашавшего: «Колотите
славян по башкам».
И такое отношение будет вполне согласным с душой
русского народа, великодушной, бескорыстной и терпимой, дарящей, а не отнимающей, которой все еще не знают
славяне, так как она закрыта для них нашей не народной государственной политикой.
И Бакунин в своей пламенной жажде мирового пожара, в котором все старое должно сгореть, был
русским,
славянином, был мессианистом.
Самодовольная мещанская семья — замкнутая ячейка, в которой эгоизм личный помножается на эгоизм семейный, процветает не у нас,
русских, не у
славян, а именно у парижан, которые почему-то известны миру лишь со стороны своей развратной репутации.