Неточные совпадения
Огарев сам свез деньги
в казармы, и это сошло с рук. Но молодые люди вздумали поблагодарить из Оренбурга товарищей и, пользуясь случаем, что какой-то чиновник ехал
в Москву,
попросили его взять
письмо, которое доверить почте боялись. Чиновник не преминул воспользоваться таким редким случаем для засвидетельствования всей ярости своих верноподданнических чувств и представил
письмо жандармскому окружному генералу
в Москве.
Со мной были две красненькие ассигнации, я отдал одну ему; он тут же послал поручика за книгами и отдал ему мое
письмо к обер-полицмейстеру,
в котором я, основываясь на вычитанной мною статье,
просил объявить мне причину ареста или выпустить меня.
В деревнях и маленьких городках у станционных смотрителей есть комната для проезжих.
В больших городах все останавливаются
в гостиницах, и у смотрителей нет ничего для проезжающих. Меня привели
в почтовую канцелярию. Станционный смотритель показал мне свою комнату;
в ней были дети и женщины, больной старик не сходил с постели, — мне решительно не было угла переодеться. Я написал
письмо к жандармскому генералу и
просил его отвести комнату где-нибудь, для того чтоб обогреться и высушить платье.
Это было варварство, и я написал второе
письмо к графу Апраксину,
прося меня немедленно отправить, говоря, что я на следующей станции могу найти приют. Граф изволили почивать, и
письмо осталось до утра. Нечего было делать; я снял мокрое платье и лег на столе почтовой конторы, завернувшись
в шинель «старшого», вместо подушки я взял толстую книгу и положил на нее немного белья.
В Петербурге, погибая от бедности, он сделал последний опыт защитить свою честь. Он вовсе не удался. Витберг
просил об этом князя А. Н. Голицына, но князь не считал возможным поднимать снова дело и советовал Витбергу написать пожалобнее
письмо к наследнику с просьбой о денежном вспомоществовании. Он обещался с Жуковским похлопотать и сулил рублей тысячу серебром. Витберг отказался.
Надобно было положить этому конец. Я решился выступить прямо на сцену и написал моему отцу длинное, спокойное, искреннее
письмо. Я говорил ему о моей любви и, предвидя его ответ, прибавлял, что я вовсе его не тороплю, что я даю ему время вглядеться, мимолетное это чувство или нет, и
прошу его об одном, чтоб он и Сенатор взошли
в положение несчастной девушки, чтоб они вспомнили, что они имеют на нее столько же права, сколько и сама княгиня.
Сейчас написал я к полковнику
письмо,
в котором
просил о пропуске тебе, ответа еще нет. У вас это труднее будет обделать, я полагаюсь на маменьку. Тебе счастье насчет меня, ты была последней из моих друзей, которого я видел перед взятием (мы расстались с твердой надеждой увидеться скоро,
в десятом часу, а
в два я уже сидел
в части), и ты первая опять меня увидишь. Зная тебя, я знаю, что это доставит тебе удовольствие, будь уверена, что и мне также. Ты для меня родная сестра.
«…Я не могу долго пробыть
в моем положении, я задохнусь, — и как бы ни вынырнуть, лишь бы вынырнуть. Писал к Дубельту (
просил его, чтоб он выхлопотал мне право переехать
в Москву). Написавши такое
письмо, я делаюсь болен, on se sent flétri. [чувствуешь себя запятнанным (фр.).] Вероятно, это чувство, которое испытывают публичные женщины, продаваясь первые раза за деньги…»
Как ни был прост мой письменный ответ, консул все же перепугался: ему казалось, что его переведут за него, не знаю, куда-нибудь
в Бейрут или
в Триполи; он решительно объявил мне, что ни принять, ни сообщить его никогда не осмелится. Как я его ни убеждал, что на него не может пасть никакой ответственности, он не соглашался и
просил меня написать другое
письмо.
Неточные совпадения
Левин, которого давно занимала мысль о том, чтобы помирить братьев хотя перед смертью, писал брату Сергею Ивановичу и, получив от него ответ, прочел это
письмо больному. Сергей Иванович писал, что не может сам приехать, но
в трогательных выражениях
просил прощения у брата.
Анна написала
письмо мужу,
прося его о разводе, и
в конце ноября, расставшись с княжной Варварой, которой надо было ехать
в Петербург, вместе с Вронским переехала
в Москву. Ожидая каждый день ответа Алексея Александровича и вслед затем развода, они поселились теперь супружески вместе.
Накануне графиня Лидия Ивановна прислала ему брошюру бывшего
в Петербурге знаменитого путешественника
в Китае с
письмом,
прося его принять самого путешественника, человека, по разным соображениям весьма интересного и нужного.
В первом
письме Марья Николаевна писала, что брат прогнал ее от себя без вины, и с трогательною наивностью прибавляла, что хотя она опять
в нищете, но ничего не
просит, не желает, а что только убивает ее мысль о том, что Николай Дмитриевич пропадет без нее по слабости своего здоровья, и
просила брата следить за ним.
Он оставляет раут тесный, // Домой задумчив едет он; // Мечтой то грустной, то прелестной // Его встревожен поздний сон. // Проснулся он; ему приносят //
Письмо: князь N покорно
просит // Его на вечер. «Боже! к ней!.. // О, буду, буду!» и скорей // Марает он ответ учтивый. // Что с ним?
в каком он странном сне! // Что шевельнулось
в глубине // Души холодной и ленивой? // Досада? суетность? иль вновь // Забота юности — любовь?