Неточные совпадения
На «Былом и думах» видны следы жизни и больше никаких следов
не видать.
Сенатор и мой отец ездили к брату, которого
не видали несколько лет, для переговоров и примирения, потом разнесся слух, что он приедет к нам для окончания дела.
И вот этот-то страшный человек должен был приехать к нам. С утра во всем доме было необыкновенное волнение: я никогда прежде
не видал этого мифического «брата-врага», хотя и родился у него в доме, где жил мой отец после приезда из чужих краев; мне очень хотелось его посмотреть и в то же время я боялся —
не знаю чего, но очень боялся.
Некрасив был мой герой, такого типа и в Ватикане
не сыщешь. Я бы этот тип назвал гатчинским, если б
не видал сардинского короля.
Вадим часто оставлял наши беседы и уходил домой, ему было скучно, когда он
не видал долго сестер и матери. Нам, жившим всей душою в товариществе, было странно, как он мог предпочитать свою семью — нашей.
В Сибири у трех сестер была как-то одна пара башмаков; они ее берегли для прогулки, чтоб посторонние
не видали крайности.
Дело содержательницы и полпивщика снова явилось; она требовала присяги — пришел поп; кажется, они оба присягнули, — я конца
не видал.
Изверг этот взял стакан, налил его до невозможной полноты и вылил его себе внутрь,
не переводя дыхания; этот образ вливания спиртов и вин только существует у русских и у поляков; я во всей Европе
не видал людей, которые бы пили залпом стакан или умели хватить рюмку.
Через минуту я заметил, что потолок был покрыт прусскими тараканами. Они давно
не видали свечи и бежали со всех сторон к освещенному месту, толкались, суетились, падали на стол и бегали потом опрометью взад и вперед по краю стола.
Что, мне весело, что ли, браниться с солдатом или делать неприятности человеку, которого я отродясь
не видал?
— Ну, слава богу, — сказал он, — я вот четвертый раз прохожу, чтоб проститься с вами хоть издали, но вы все
не видали.
Привели малюток и построили в правильный фронт; это было одно из самых ужасных зрелищ, которые я
видал, — бедные, бедные дети! Мальчики двенадцати, тринадцати лет еще кой-как держались, но малютки восьми, десяти лет… Ни одна черная кисть
не вызовет такого ужаса на холст.
Тюфяев все время просидел безвыходно в походной канцелярии и a la Lettre
не видал ни одной улицы в Париже. День и ночь сидел он, составляя и переписывая бумаги с достойным товарищем своим Клейнмихелем.
Со стороны жителей я
не видал ни ненависти, ни особенного расположения к ним. Они смотрели на них как на посторонних — к тому же почти ни один поляк
не знал по-русски.
Таких лесов я после никогда
не видал, они идут таким образом,
не прерываясь, до Архангельска, изредка по ним забегают олени в Вятскую губернию.
Она
не простилась ни с телом мужа, ни с телом дочери, она их
не видала после смерти и
не была на похоронах.
Когда совсем смерклось, мы отправились с Кетчером. Сильно билось сердце, когда я снова увидел знакомые, родные улицы, места, домы, которых я
не видал около четырех лет… Кузнецкий мост, Тверской бульвар… вот и дом Огарева, ему нахлобучили какой-то огромный герб, он чужой уж; в нижнем этаже, где мы так юно жили, жил портной… вот Поварская — дух занимается: в мезонине, в угловом окне, горит свечка, это ее комната, она пишет ко мне, она думает обо мне, свеча так весело горит, так мне горит.
— Я никого
не видал, — отвечал нехотя кучер.
И хорошо, что человек или
не подозревает, или умеет
не видать, забыть. Полного счастия нет с тревогой; полное счастие покойно, как море во время летней тишины. Тревога дает свое болезненное, лихорадочное упоение, которое нравится, как ожидание карты, но это далеко от чувства гармонического, бесконечного мира. А потому сон или нет, но я ужасно высоко ценю это доверие к жизни, пока жизнь
не возразила на него,
не разбудила… мрут же китайцы из-за грубого упоения опиумом…»
Я его ни разу
не видал — то есть порядочно; но однажды я сидел один в горнице (в комиссии), допрос кончился, из моего окна видны были освещенные сени; подали дрожки, я бросился инстинктивно к окну, отворил форточку и видел, как сели плац-адъютант и с ним Огарев, дрожки укатились, и ему нельзя было меня заметить.
Потребность гармонии, стройности, наслаждения делает их снисходительными к средствам; чтоб
не видать колодца, они покрывают его холстом.
Я
не видал здесь пьяных чиновников,
не видал, как берут двугривенники за справку, а что-то мне казалось, что под этими плотно пригнанными фраками и тщательно вычесанными волосами живет такая дрянная, черная, мелкая, завистливая и трусливая душонка, что мой столоначальник в Вятке казался мне больше человеком, чем они.
После моего возвращения бог посетил меня большими несчастьями, только я ни от кого участия
не видала; были два-три старых приятеля, те, точно, и остались.
Вот этот характер наших сходок
не понимали тупые педанты и тяжелые школяры. Они видели мясо и бутылки, но другого ничего
не видали. Пир идет к полноте жизни, люди воздержные бывают обыкновенно сухие, эгоистические люди. Мы
не были монахи, мы жили во все стороны и, сидя за столом, побольше развились и сделали
не меньше, чем эти постные труженики, копающиеся на заднем дворе науки.
Раз, встретив в своей передней Шатобриана, он ему показал последний нумер «Journal des Debats» и прибавил: «Я вас уверяю, что таких плоских низостей я ни разу
не видал ни в одной русской газете».
Мы присутствуем теперь при удивительном зрелище: страны, где остались еще свободные учреждения, и те напрашиваются на деспотизм. Человечество
не видало ничего подобного со времен Константина, когда свободные римляне, чтоб спастись от общественной тяги, просились в рабы.
Хотелось мне этого по-многому: во-первых, просто потому, что я его люблю и
не видал около десяти лет.
Действительно, он сказал правду: комната была
не только
не очень хороша, но прескверная. Выбора
не было; я отворил окно и сошел на минуту в залу. Там все еще пили, кричали, играли в карты и домино какие-то французы. Немец колоссального роста, которого я
видал, подошел ко мне и спросил, имею ли я время с ним поговорить наедине, что ему нужно мне сообщить что-то особенно важное.
В день приезда Гарибальди в Лондон я его
не видал, а видел море народа, реки народа, запруженные им улицы в несколько верст, наводненные площади, везде, где был карниз, балкон, окно, выступили люди, и все это ждало в иных местах шесть часов… Гарибальди приехал в половине третьего на станцию Нейн-Эльмс и только в половине девятого подъехал к Стаффорд Гаузу, у подъезда которого ждал его дюк Сутерланд с женой.
От Гарибальди я отправился к Ледрю-Роллену. В последние два года я его
не видал.
Не потому, чтоб между нами были какие-нибудь счеты, но потому, что между нами мало было общего. К тому же лондонская жизнь, и в особенности в его предместьях, разводит людей как-то незаметно. Он держал себя в последнее время одиноко и тихо, хотя и верил с тем же ожесточением, с которым верил 14 июня 1849 в близкую революцию во Франции. Я
не верил в нее почти так же долго и тоже оставался при моем неверии.
Я
не видал ни одного лица,
не исключая прислуги, которое
не приняло бы вида recueilli [сосредоточенного (фр.).] и
не было бы взволновано сознанием, что тут пали великие слова, что эта минута вносилась в историю.
Ехать к Гарибальди было поздно. Я отправился к Маццини и
не застал его, потом — к одной даме, от которой узнал главные черты министерского сострадания к болезни великого человека. Туда пришел и Маццини, таким я его еще
не видал: в его чертах, в его голосе были слезы.
…Музыка гремит, кареты подъезжают…
Не знаю, как это случилось, но я заснул; кто-то отворил дверь и разбудил меня… Музыка гремит, кареты подъезжают, конца
не видать… Они в самом деле его убьют!