Неточные совпадения
Холера — это слово, так знакомое теперь в Европе, домашнее в России до того, что какой-то патриотический поэт
называет холеру единственной верной союзницей Николая, — раздалось тогда в первый раз на севере. Все трепетало страшной заразы, подвигавшейся по Волге к Москве. Преувеличенные слухи наполняли ужасом воображение. Болезнь шла капризно, останавливалась, перескакивала, казалось, обошла Москву, и вдруг грозная весть «Холера в Москве!» — разнеслась по
городу.
Говорят, будто я обязан этим усердию двух-трех верноподданных русских, живших в Ницце, и в числе их мне приятно
назвать министра юстиции Панина; он не мог вынести, что человек, навлекший на себя высочайший гнев Николая Павловича, не только покойно живет, и даже в одном
городе с ним, но еще пишет статейки, зная, что государь император этого не жалует.
Я спросил его, как следует надписать письмо в Brook House, достаточно ли
назвать дом или надобно прибавить ближний
город. Он сказал, что не нужно ничего прибавлять.
Вот они в Белоруссии, в городе, который
назовем городом при Двине. Совершенно новый край, новые люди! Так как я не пишу истории их в тогдашнее время, то ограничусь рассказом только об известных мне личностях, действовавших в моем романе, и о той местности, где разыгрывались их действия. И потому попрошу читателя не взыскивать с меня скрупулезно за некоторые незначительные анахронизмы и исторические недомолвки и помнить, что я все-таки пишу роман, хотя и полуисторический.
Неточные совпадения
— Хорошо бы здесь
город поставить, — молвил бригадир, — и
назвать его Домнославом, в честь той стрельчихи, которую вы занапрасно в то время обеспокоили!
Но драма уже совершилась бесповоротно. Прибывши домой, головотяпы немедленно выбрали болотину и, заложив на ней
город,
назвали Глуповым, а себя по тому
городу глуповцами. «Так и процвела сия древняя отрасль», — прибавляет летописец.
Дамы
города N. были то, что
называют презентабельны, и в этом отношении их можно было смело поставить в пример всем другим.
— «Да, шаловлив, шаловлив, — говорил обыкновенно на это отец, — да ведь как быть: драться с ним поздно, да и меня же все обвинят в жестокости; а человек он честолюбивый, укори его при другом-третьем, он уймется, да ведь гласность-то — вот беда!
город узнает,
назовет его совсем собакой.
Даже не происходило в продолжение трех месяцев ничего такого, что
называют в столицах комеражами, [Комеражи (от фр. le commeragé) — сплетни.] что, как известно, для
города то же, что своевременный подвоз съестных припасов.