Неточные совпадения
В ворота гостиницы губернского
города nn въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, — словом, все те, которых
называют господами средней руки.
Дамы
города N. были то, что
называют презентабельны, и в этом отношении их можно было смело поставить в пример всем другим.
А потому, для избежания всего этого, будем
называть даму, к которой приехала гостья, так, как она называлась почти единогласно в
городе N.: именно, дамою приятною во всех отношениях.
Даже не происходило в продолжение трех месяцев ничего такого, что
называют в столицах комеражами, [Комеражи (от фр. le commeragé) — сплетни.] что, как известно, для
города то же, что своевременный подвоз съестных припасов.
Может быть, некоторые читатели
назовут все это невероятным; автор тоже в угоду им готов бы
назвать все это невероятным; но, как на беду, все именно произошло так, как рассказывается, и тем еще изумительнее, что
город был не в глуши, а, напротив, недалеко от обеих столиц.
— «Да, шаловлив, шаловлив, — говорил обыкновенно на это отец, — да ведь как быть: драться с ним поздно, да и меня же все обвинят в жестокости; а человек он честолюбивый, укори его при другом-третьем, он уймется, да ведь гласность-то — вот беда!
город узнает,
назовет его совсем собакой.
Вот они в Белоруссии, в городе, который
назовем городом при Двине. Совершенно новый край, новые люди! Так как я не пишу истории их в тогдашнее время, то ограничусь рассказом только об известных мне личностях, действовавших в моем романе, и о той местности, где разыгрывались их действия. И потому попрошу читателя не взыскивать с меня скрупулезно за некоторые незначительные анахронизмы и исторические недомолвки и помнить, что я все-таки пишу роман, хотя и полуисторический.
Неточные совпадения
— Хорошо бы здесь
город поставить, — молвил бригадир, — и
назвать его Домнославом, в честь той стрельчихи, которую вы занапрасно в то время обеспокоили!
Но драма уже совершилась бесповоротно. Прибывши домой, головотяпы немедленно выбрали болотину и, заложив на ней
город,
назвали Глуповым, а себя по тому
городу глуповцами. «Так и процвела сия древняя отрасль», — прибавляет летописец.
Он снова заставил себя вспомнить Марину напористой девицей в желтом джерси и ее глупые слова: «Ношу джерси, потому что терпеть не могу проповедей Толстого». Кутузов
называл ее Гуляй-город. И, против желания своего, Самгин должен был признать, что в этой женщине есть какая-то приятно угнетающая, теплая тяжесть.
— Чертище, —
называл он инженера и рассказывал о нем: Варавка сначала был ямщиком, а потом — конокрадом, оттого и разбогател. Этот рассказ изумил Клима до немоты, он знал, что Варавка сын помещика, родился в Кишиневе, учился в Петербурге и Вене, затем приехал сюда в
город и живет здесь уж седьмой год. Когда он возмущенно рассказал это Дронову, тот, тряхнув головой, пробормотал:
В этом, пожалуй, он был сам виноват (снисходительно обвинял Марк себя), усвоив условия и формы общежития, которые он
называл свободными и разумными, презирая всяким принятым порядком, и которые
город этот не признавал такими.