Неточные совпадения
Далес, толстый старик за шестьдесят лет, с чувством глубокого
сознания своих достоинств, но и с не меньше глубоким чувством скромности отвечал, что «он не может судить о своих талантах, но что часто давал советы
в балетных танцах au grand opera!».
— Я прибавлю к словам священника одно — запираться вам нельзя, если б вы и хотели. — Он указал на кипы бумаг, писем, портретов, с намерением разбросанных по столу. — Одно откровенное
сознание может смягчить вашу участь; быть на воле или
в Бобруйске, на Кавказе — это зависит от вас.
— Я здешний городничий, — ответил незнакомец голосом,
в котором звучало глубокое
сознание высоты такого общественного положения. — Прошу покорно, я с часу на час жду товарища министра, — а тут политические арестанты по улицам прогуливаются. Да что же это за осел жандарм!
Тут больше замешалось, чем желание поставить на своем
в капризном споре, тут было
сознание, что я всего сильнее противудействую ее видам, тут была завистливая ревность и женское властолюбие.
Никто
в те времена не отрекся бы от подобной фразы: «Конкресцирование абстрактных идей
в сфере пластики представляет ту фазу самоищущего духа,
в которой он, определяясь для себя, потенцируется из естественной имманентности
в гармоническую сферу образного
сознания в красоте».
Поэты
в самом деле, по римскому выражению, — «пророки»; только они высказывают не то, чего нет и что будет случайно, а то, что неизвестно, что есть
в тусклом
сознании масс, что еще дремлет
в нем.
Характер Гамлета, например, до такой степени общечеловеческий, особенно
в эпоху сомнений и раздумья,
в эпоху
сознания каких-то черных дел, совершившихся возле них, каких-то измен великому
в пользу ничтожного и пошлого, что трудно себе представить, чтоб его не поняли.
— С какими же рассуждениями? Вот оно — наклонность к порицанию правительства. Скажу вам откровенно, одно делает вам честь, это ваше искреннее
сознание, и оно будет, наверно, принято графом
в соображение.
— Помилуйте, — сказал я, — какое тут
сознание, об этой истории говорил весь город, говорили
в канцелярии министра внутренних дел,
в лавках. Что же тут удивительного, что и я говорил об этом происшествии?
Мелкая и щепетильная обидчивость особенно поразительна
в Павле и во всех его сыновьях, кроме Александра; имея
в руках дикую власть, они не имеют даже того звериного
сознания силы, которое удерживает большую собаку от нападений на маленькую.
Я был так вполне покоен, так уверен
в нашей полной, глубокой любви, что и не говорил об этом, это было великое подразумеваемое всей жизни нашей; покойное
сознание, беспредельная уверенность, исключающая сомнение, даже неуверенность
в себе — составляли основную стихию моего личного счастья.
Диалектическим настроением пробовали тогда решить исторические вопросы
в современности, это было невозможно, но привело факты к более светлому
сознанию.
Разумеется, такой голос должен был вызвать против себя оппозицию, или он был бы совершенно прав, говоря, что прошедшее России пусто, настоящее невыносимо, а будущего для нее вовсе нет, что это «пробел разумения, грозный урок, данный народам, — до чего отчуждение и рабство могут довести». Это было покаяние и обвинение; знать вперед, чем примириться, — не дело раскаяния, не дело протеста, или
сознание в вине — шутка и искупление — неискренно.
В их решении лежало верное
сознание живой души
в народе, чутье их было проницательнее их разумения. Они поняли, что современное состояние России, как бы тягостно ни было, — не смертельная болезнь. И
в то время как у Чаадаева слабо мерцает возможность спасения лиц, а не народа — у славян явно проглядывает мысль о гибели лиц, захваченных современной эпохой, и вера
в спасение народа.
Ошибка славян состояла
в том, что им кажется, что Россия имела когда-то свойственное ей развитие, затемненное разными событиями и, наконец, петербургским периодом. Россия никогда не имела этого развития и не могла иметь. То, что приходит теперь к
сознанию у нас, то, что начинает мерцать
в мысли,
в предчувствии, то, что существовало бессознательно
в крестьянской избе и на поле, то теперь только всходит на пажитях истории, утучненных кровью, слезами и потом двадцати поколений.
Помирятся ли эти трое, померившись, сокрушат ли друг друга; разложится ли Россия на части, или обессиленная Европа впадет
в византийский маразм; подадут ли они друг другу руку, обновленные на новую жизнь и дружный шаг вперед, или будут резаться без конца, — одна вещь узнана нами и не искоренится из
сознания грядущих поколений, это — то, что разумное и свободное развитие русского народного быта совпадает с стремлениями западного социализма.
В его убеждениях не неуверенное пытанье почвы, не печальное
сознание проповедника
в пустыне, не темное придыхание; не дальние надежды, а фанатическая вера, нетерпимая, втесняющая, односторонняя, та, которая предваряет торжество.
«Киреевские, Хомяков и Аксаков сделали свое дело; долго ли, коротко ли они жили, но, закрывая глаза, они могли сказать себе с полным
сознанием, что они сделали то, что хотели сделать, и если они не могли остановить фельдъегерской тройки, посланной Петром и
в которой сидит Бирон и колотит ямщика, чтоб тот скакал по нивам и давил людей, то они остановили увлеченное общественное мнение и заставили призадуматься всех серьезных людей.
Разрыв этот существовал и прежде, но
в наш век он пришел к
сознанию,
в наш век больше и больше обличается невозможность посредства каких-нибудь верований.
Разум, мысль на конце — это заключение; все начинается тупостью новорожденного; возможность и стремление лежат
в нем, но, прежде чем он дойдет до развития и
сознания, он подвергается ряду внешних и внутренних влияний, отклонений, остановок.
Сознание бессилия идеи, отсутствия обязательной силы истины над действительным миром огорчает нас. Нового рода манихеизм овладевает нами, мы готовы, par dépit, [с досады (фр.).] верить
в разумное (то есть намеренное) зло, как верили
в разумное добро — это последняя дань, которую мы платим идеализму.
Рыцари и верующие часто не исполняли своих обязанностей, но
сознание, что они тем нарушали ими самими признанный общественный союз, не позволяло им ни быть свободными
в отступлениях, ни возводить
в норму своего поведения.
Я не видал ни одного лица, не исключая прислуги, которое не приняло бы вида recueilli [сосредоточенного (фр.).] и не было бы взволновано
сознанием, что тут пали великие слова, что эта минута вносилась
в историю.
Неточные совпадения
Такое разнообразие мероприятий, конечно, не могло не воздействовать и на самый внутренний склад обывательской жизни;
в первом случае обыватели трепетали бессознательно, во втором — трепетали с
сознанием собственной пользы,
в третьем — возвышались до трепета, исполненного доверия.
Но он не без основания думал, что натуральный исход всякой коллизии [Колли́зия — столкновение противоположных сил.] есть все-таки сечение, и это
сознание подкрепляло его.
В ожидании этого исхода он занимался делами и писал втихомолку устав «о нестеснении градоначальников законами». Первый и единственный параграф этого устава гласил так: «Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя
в действии облегчит».
В первый раз он понял, что многоумие
в некоторых случаях равносильно недоумию, и результатом этого
сознания было решение: бить отбой, а из оловянных солдатиков образовать благонадежный резерв.
— Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. — Не скажу, чтобы не стоило жить без этого, но было бы скучно. Разумеется, я, может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к той сфере деятельности, которую я избрал, и что
в моих руках власть, какая бы она ни была, если будет, то будет лучше, чем
в руках многих мне известных, — с сияющим
сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе к этому, тем я больше доволен.
Когда она вошла
в спальню, Вронский внимательно посмотрел на нее. Он искал следов того разговора, который, он знал, она, так долго оставаясь
в комнате Долли, должна была иметь с нею. Но
в ее выражении, возбужденно-сдержанном и что-то скрывающем, он ничего не нашел, кроме хотя и привычной ему, но всё еще пленяющей его красоты,
сознания ее и желания, чтоб она на него действовала. Он не хотел спросить ее о том, что они говорили, но надеялся, что она сама скажет что-нибудь. Но она сказала только: