Моя дочь… моя единственная дочь, понимаете ли вы, — продолжала она, ломая руки, мое единственное утешение, мое единственное сокровище, моя единственная
цель в жизни умирает на моих глазах…
Неточные совпадения
Она действительно и пила, но и
в мрачном одурении кутежей не могла примириться с этой
жизнью, которая вынуждает быть всю ночь на выставке, которая вынуждает улыбаться, невзирая на горе, болезнь, скуку с этой
жизнью, которая иногда по
целым часам приковывает к пьянице, с обязательством выносить его пошлые требования,
жизнью ужасней геенны огненной, ужаснее тюрьмы и каторги, так как нет другого существования более унизительного, более жалкого, как ремесло этих несчастных, обреченных на подлый труд, влекущий за собой зловещее изнеможение.
Это была привлекательная, страстная натура, человек, желавший во что бы то ни стало наслаждаться, никогда не видавший людей, которые бы для чего-либо воздерживались от своего наслаждения и никогда не слыхавший слова о том, чтобы была какая-нибудь другая
цель в жизни, кроме наслаждения.
Неточные совпадения
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь
в тех летах,
в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь
в свет, где первый шаг решит часто судьбу
целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные
в своих понятиях, сердца, развращенные
в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Дом был большой, старинный, и Левин, хотя жил один, но топил и занимал весь дом. Он знал, что это было глупо, знал, что это даже нехорошо и противно его теперешним новым планам, но дом этот был
целый мир для Левина. Это был мир,
в котором жили и умерли его отец и мать. Они жили тою
жизнью, которая для Левина казалась идеалом всякого совершенства и которую он мечтал возобновить с своею женой, с своею семьей.
Привычный жест крестного знамения вызвал
в душе ее
целый ряд девичьих и детских воспоминаний, и вдруг мрак, покрывавший для нее всё, разорвался, и
жизнь предстала ей на мгновение со всеми ее светлыми прошедшими радостями.
Этот милый Свияжский, держащий при себе мысли только для общественного употребления и, очевидно, имеющий другие какие-то, тайные для Левина основы
жизни и вместе с тем он с толпой, имя которой легион, руководящий общественным мнением чуждыми ему мыслями; этот озлобленный помещик, совершенно правый
в своих рассуждениях, вымученных
жизнью, но неправый своим озлоблением к
целому классу и самому лучшему классу России; собственное недовольство своею деятельностью и смутная надежда найти поправку всему этому — всё это сливалось
в чувство внутренней тревоги и ожидание близкого разрешения.
Слова эти и связанные с ними понятия были очень хороши для умственных
целей; но для
жизни они ничего не давали, и Левин вдруг почувствовал себя
в положении человека, который променял бы теплую шубу на кисейную одежду и который
в первый раз на морозе несомненно, не рассуждениями, а всем существом своим убедился бы, что он всё равно что голый и что он неминуемо должен мучительно погибнуть.