— Вашему сиятельству неизвестно, что собаки камердинера его
сиятельства графа три недели назад искусали мою дочь и жену? Вашему сиятельству неизвестно, несмотря на то что вся деревня из кожи вон лезла, чтобы сделать это известным. Собаки камердинера терпеть не могут простой одежды и рвут всякого, одетого по-мужицки. Господину камердинеру доставляет это удовольствие. Еще бы! Собаки валят женщину на землю, рвут ее одежду и…нагое тело, ваше сиятельство… Господин камердинер большой любитель бабьего мяса!
— Ну-с, барышня, потолкуем… — начал Петр Федорович Семидалов — это был он, как, вероятно, уже угадал читатель. — По душе потолкуем. Велено мне вас извести — приказ такой вышел через Настасью Федоровну от самого его
сиятельства графа Алексея Андреевича…
Неточные совпадения
— С его
сиятельством работать хорошо, — сказал с улыбкой архитектор (он был с сознанием своего достоинства, почтительный и спокойный человек). — Не то что иметь дело с губернскими властями. Где бы стопу бумаги исписали, я
графу доложу, потолкуем, и в трех словах.
Помнится, я пробродил целый день, но в сад не заходил и ни разу не взглянул на флигель — а вечером я был свидетелем удивительного происшествия: отец мой вывел
графа Малевского под руку через залу в переднюю и, в присутствии лакея, холодно сказал ему: «Несколько дней тому назад вашему
сиятельству в одном доме указали на дверь; а теперь я не буду входить с вами в объяснения, но имею честь вам доложить, что если вы еще раз пожалуете ко мне, то я вас выброшу в окошко.
— А вот, сударь, думал я было сначала к нашему
графу писемцо написать… да и боязно словно: боюсь, как бы не обиделся на меня его
сиятельство!
— Но ежели, ваше
сиятельство, это случится… Позвольте надеяться, сиятельнейший
граф!
Подхалимов. Но ныне… Как бы ваше
сиятельство поступили, если б отечество вновь обратилось к вам и к
графу Мамелфину с кличем: «шествуйте, сыны!»?