Рабски отдающаяся молодая жена
представляла для него лишь лакомое блюдо, которое он смаковал с восторгом гастронома, но которое вскоре приелось ему.
Неточные совпадения
Положим, петербургский летний сезон не
представляет особой приманки
для столичных виверов и представителей золотой молодежи, которые в большинстве покидают на это время берега красавицы-Невы, но душный и пыльный Киев мог быть тоже привлекательным и казаться чуть ли не раем только влюбленному доктору Караулову.
— Позвольте вам
представить, божественная Эстер, и всем вам, господа, — подвел силой Караулова Владимир Петрович к великолепной брюнетке, глаза которой были полны обещаний, — доктора Караулова, современную знаменитость, только что одержавшего блестящую победу над самой страшной и опасной при первом ее объятии женщиной — холерой… Но что
для меня дороже всего — это мой лучший друг.
— Уф, устал, братец, — отвечал вошедший, пожимая руку «аптекарю». — Жид-то мой поручил мне набрать труппу
для своего театра… Денег-то на расход много не дает, а изволь ему
представить звезд первой величины!.. Такая уж у него замашка… Ну, вот я и гоняюсь с утра до поздней ночи в поисках за петербургскими звездами, а их и днем с огнем не сыщешь… Дай-ка рюмку водки, «двухспальную», да закусить что по острее.
Она со спокойствием, его уничтожающим,
представила ему другие причины его стеснительного положения,
представила примеры его расточительности, вскользь упомянула о его многочисленных изменах, только с точки зрения необходимых
для них расходов, дала ему понять, что знает о существовании дома на Фурштадтской, одним словом доказала ему, что ей известен почти каждый его шаг.
— Вот именно этого я ожидала от вас, теперь вы именно такой, каким я
представляла вас всегда! — воскликнула она с радостным волнением. — Теперь я могу надеяться, теперь я могу верить… Вы не знаете, как много вы
для меня этим делаете, сколько сил даете моей ослабевшей воле…
В то время, когда Свирский ушел от Фанни Викторовны
для объяснений со своей законной половиной, она велела заложить экипаж и объехала своих подруг, забросила карточки некоторым из представителей веселящегося Петербурга и в тот же вечер за роскошным ужином, куда не замедлили собраться все приглашенные,
представила своего нового избранника — Леонида Михайловича Свирского, плававшего, как выражается фабричный люд, в эмпириях блаженства и даже почти поглупевшего от счастья.
Знакомство с купленным мальчиком завязать было трудно. Даже в то время, когда пан Уляницкий уходил в свою должность, его мальчик сидел взаперти, выходя лишь за самыми необходимыми делами: вынести сор, принести воды, сходить с судками за обедом. Когда мы при случае подходили к нему и заговаривали, он глядел волчком, пугливо потуплял свои черные круглые глаза и старался поскорее уйти, как будто разговор с нами
представлял для него опасность.
Тем не менее вопрос, о котором зашла у нас речь,
представлял для меня такой интерес, что я решился довести нашу беседу до конца, хотя бы даже Плешивцев и обвинил меня в измене.
Теперь он скромно живет в Париже на свою пенсию, которая, однако ж (по трем ведомствам),
представляет для него верный ресурс в количестве семи тысяч франков ежегодно.
Неточные совпадения
Главное препятствие
для его бессрочности
представлял, конечно, недостаток продовольствия, как прямое следствие господствовавшего в то время аскетизма; но, с другой стороны, история Глупова примерами совершенно положительными удостоверяет нас, что продовольствие совсем не столь необходимо
для счастия народов, как это кажется с первого взгляда.
Левин старался чрез нее выпытать решение той
для него важной загадки, которую
представлял ее муж; но он не имел полной свободы мыслей, потому что ему было мучительно неловко.
Любовь к женщине он не только не мог себе
представить без брака, но он прежде
представлял себе семью, а потом уже ту женщину, которая даст ему семью. Его понятия о женитьбе поэтому не были похожи на понятия большинства его знакомых,
для которых женитьба была одним из многих общежитейских дел;
для Левина это было главным делом жизни, от которогo зависело всё ее счастье. И теперь от этого нужно было отказаться!
— Я? Да, я озабочен; но, кроме того, меня это всё стесняет, — сказал он. — Ты не можешь
представить себе, как
для меня, деревенского жителя, всё это дико, как ногти того господина, которого я видел у тебя…
Если бы Левин не имел свойства объяснять себе людей с самой хорошей стороны, характер Свияжского не
представлял бы
для него никакого затруднения и вопроса; он бы сказал себе: дурак или дрянь, и всё бы было ясно.