«Мой единственный и бесценный друг! (писал он) Первое мое слово будет: прост» меня, что так долго не уведомлял о себе; причина тому была уважительная: я не хотел вовсе к тебе писать, потому что, уезжая, решился покинуть тебя, оставить, бросить, презреть — все, что хочешь, и в оправдание свое хочу сказать только одно: делаясь лжецом и обманщиком, я поступал в этом случае не как ветреный и пустой мальчишка, а как человек, глубоко сознающий всю черноту своего поступка, который омывал его
кровавыми слезами, но поступить иначе не мог.
Отныне ты пойдешь отверженца путем, //
Кровавых слез познаешь сладость, // И счастье ближних будет в тягость // Твоей душе, и мыслить об одном // Ты будешь день и ночь, и постепенно чувства // Любви, прекрасного погаснут и умрут // И счастья не отдаст тебе ничье искусство!
Эти нежные губы, этот очаровательный голос, улыбка, глаза — всё, всё это для меня стало яд!.. Как можно подавать надежды только для того, чтоб иметь удовольствие лишний раз обмануть их! (Обтирает глаза и лоб.) Женщина! стоишь ли ты этих
кровавых слез?
Неточные совпадения
— Любит ли она или нет? — говорил он с мучительным волнением, почти до
кровавого пота, чуть не до
слез.
А они здесь жаждут диких страстей,
кровавой ревности,
слез, отравлений, побоев, жертв, — словом, истеричного романтизма.
Что нужды, что подготовительные работы к ним смочены
слезами и
кровавым потом; что нужды, что не одно, быть может, проклятие сорвалось с уст труженика, что горьки были его искания, горьки нужды, горьки обманутые надежды: он жил в это время, он ощущал себя человеком, хотя и страдал…
Кое-где в двориках уездных городков валялись куриные сиротливые перья, вызывая
слезы на глазах, да в больницах поправлялись последние из жадных, доканчивая
кровавый понос со рвотой.
Долго ждала красавица своего суженого; наконец вышла замуж за другого; на первую ночь свадьбы явился призрак первого жениха и лег с новобрачными в постель; «она моя», говорил он — и слова его были ветер, гуляющий в пустом черепе; он прижал невесту к груди своей — где на месте сердца у него была
кровавая рана; призвали попа со крестом и святой водою; и выгнали опоздавшего гостя; и выходя он заплакал, но вместо
слез песок посыпался из открытых глаз его.