Неточные совпадения
Почти следом за ней выскочил
из своего кабинета Петр Иннокентьевич и так же осторожно, как и она, прошел через несколько комнат в кухню. Если бы он посмотрел в эту минуту на себя в зеркало, он
не узнал бы себя. Он был бледен, как мертвец.
— Петр! — уже с сердцем начал Иннокентий Антипович. — Это уже слишком, чересчур слишком! Ты без сожаления, как собаку, прогнал свою дочь
из дому и теперь клевещешь на нее… Я
знаю тебя за злого, злопамятного, горячего человека, за человека страшного в припадках своего бешенства, но теперь ты дошел до низости… Несмотря на мою преданность и любовь к тебе, я сегодня тебя
не уважаю,
не уважаю первый раз в жизни…
— Можно будет при надобности
узнать, в какой лавке куплен табак, завернутый в эту газету, и какая это газета? — подумал он вслух. —
Не надо ничего упускать
из виду, иногда ничтожная мелочь может дать важные указания.
— Ну, этого-то вы от меня
знать не будете, так как и я
знаю только, что он приехал
из К. на охоту недели с две тому назад и просил меня приютить у себя на прииске. Я отвел ему избу, что у меня была под конторой, и он себе жил да поживал.
Егору Никифорову
не приходила в голову мысль, что они пришли его арестовать, он подумал лишь, что они будут его расспрашивать о случившемся, так как его могли видеть проходившим вчера по этой дороге, и решил в уме ничего
не говорить
из того, что
знает по этому делу.
— Наверное сказать нельзя, обокраден ли убитый, были ли с ним деньги и вещи, это
знают Бог да ты, но по одежде он должен был принадлежать к людям состоятельным и
не мог иметь в кармане только мелочь, и, наконец, приехав на охоту в тайгу
из К., должен же он иметь какие-либо деньги, чтобы хоть вернуться обратно — их мы в избе на прииске Безымянных
не нашли. Ты был в этой избе… Видели, как ты крадучись шел оттуда, и
узнали тебя… — с расстановкой сказал земский заседатель.
— Но ты
знал убитого при жизни — это ты
не будешь отрицать, это ясно
из того, как ты смотрел на его труп.
— Ужели ты
не понимаешь? Ведь
знаешь же ты, что ты стрелял
из его ружья, которое сегодня утром он отнес домой,
не заметив, что один ствол разряжен. Полиция взяла это ружье, и пуля, которой заряжен был другой ствол, оказалась одинаковой с пулей, вынутой
из трупа убитого. С этого началось серьезное подозрение, что убийца — Егор.
На дворе стоял декабрь месяц, был страшный мороз. Зима в этот год была лютая и страшная, что
не редкость в Сибири. В числе привезенных
из К. на имя Иннокентия Антиповича Гладких писем одно обратило на себя его внимание. Почерк, которым написан был адрес, заставил задрожать старика — он
узнал почерк Марьи Петровны.
Сколько верст я прошла — я
не знала,
не знала и в какую сторону шла. Наконец, после нескольких дней пути я окончательно выбилась
из сил, мои башмаки разорвались, ноги распухли и были в крови, я вся была как разбитая. По счастью, я пришла в небольшой поселок — он оказался, как я
узнала потом, по иркутскому тракту. Меня приняли добрые люди и дали мне приют в избе. За это я стала им работать.
— И почему же вы мне об этом
не написали ни слова? — спросил Иннокентий Антипович со слезами в голосе. — Вы
знаете, что я бережлив, и
из моего жалованья я накопил порядочную сумму денег, которая находится в обороте у вашего отца.
Оба верные хранителя тайны высокого дома хотя, как мы уже сказали,
узнали друг друга, но
не выдали этого — Гладких от неожиданности, а Егор Никифоров
из боязни, что Иннокентий Антипович может объяснить его возвращение в поселок близ высокого дома желанием получить вознаграждение за перенесенное наказание от богача Толстых, место которого он добровольно занял на каторге.
Сабиров вышел во двор, затем
из ворот и пошел, сам
не зная куда, без цели, без мысли. Машинально пройдя некоторое расстояние, он повернул вправо.
— Ужели ты подумала, что я, говоря: «негодяй», «подлец», говорил это про твоего отца… О,
не думай этого. Я говорил о том гнусном сплетнике, который
из злобы и ненависти ко мне, нанес тебе такой страшный удар… Тебе
не надо называть его… я его
знаю… И с ним будет у меня коротка расправа! Этот подлец
не будет дышать одним воздухом с тобою…
«Что-нибудь, да случилось здесь вчера? — пронеслось в его голове. —
Не Иннокентий ли Антипович,
узнав, что Борис Иванович вернулся
из России и прибыл в Завидово, сделал ей внушение, чтобы она и
не смела думать о молодом инженере? Значит, она его любит!»
— Разве я это
знаю? — печально отвечала она. — Но что же
из этого, если бы я и любила его, все равно я теперь
не смею о нем даже думать.
— Он раскаялся во всем…
Не вас он теперь проклинает, а свою горячность, которая разбила всю и его, и вашу жизнь… Он довольно наказан за свое преступление… Мучимый день и ночь угрызениями совести, он уже десятки лет
не знает покоя… Видели ли вы его когда-нибудь с тех пор, как ушли
из дому?
— Теперь вы
знаете, почему Марья Толстых так внезапно исчезла… Но это
не все… Слушайте дальше, — продолжал старик. — Около двадцати пяти лет тому назад, летом, на проселочной дороге близ высокого дома был убит
из ружья молодой человек… Пиши, Таня…
— Успокойтесь… он в К., но он болен. У него нервная горячка…
Из рассказа его товарища я
узнал, что он еще в Завидове получил какое-то страшно поразившее его письмо, и больной уехал оттуда в К. Теперь он лежит без сознания… Бог даст, он поправится, но пока с ним нельзя говорить и, быть может, очень долго следует избегать всякого потрясения… пока он совсем
не оправится и
не окрепнет…
Не поддается описанию радостное чувство, которое наполнило сердце Бориса Ивановича, когда он
узнал из плавно лившейся речи Иннокентия Антиповича, что через какие-нибудь сутки он может обнять свою мать и свою невесту, как
не поддается описанию и встреча молодого инженера с матерью и невестою.
Он давно нетерпеливо ожидал их в высоком доме, и по расчету времени они давно бы должны были быть на месте, а, между тем, о них
не было ни слуху, точно они канули в воду. Вдруг он получил
из К. письмо с приложением номера «Сибирского Вестника»,
из которого он
узнал о роковом событии.
Неточные совпадения
Как бы, я воображаю, все переполошились: «Кто такой, что такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков
из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и
не знают, что такое значит «прикажете принять».
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и говорю ему: «Слышали ли вы о новости-та, которую получил Антон Антонович
из достоверного письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая,
не знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Городничий. И
не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина
из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и
не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь
не прилгнувши
не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его
знает,
не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Почтмейстер. Совсем
не ревизор — я
узнал это
из письма…
Почтмейстер.
Знаю,
знаю… Этому
не учите, это я делаю
не то чтоб
из предосторожности, а больше
из любопытства: смерть люблю
узнать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслажденьем прочтешь — так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем в «Московских ведомостях»!