— Ведь я уже сказал тебе, что во второй раз дурака не сломаю! — спокойно отвечал Кирхов, сидя
развалившись в кресле у письменного стола. — Мне хорошо и здесь, а твои заботы я ценю внше миллиона, и ты мне его сделаешь. Так успокойся же, дружочек, ступай и создавай деньги, а то я дольше завтрашнего вечера ждать не могу.
— Сигарку сигаркой, — подхватил Ситников, который успел
развалиться в креслах и задрать ногу кверху, — а дайте-ка нам позавтракать, мы голодны ужасно; да велите нам воздвигнуть бутылочку шампанского.
— Если в голове, то это еще не велика беда, — шутил Nicolas,
разваливаясь в кресле с видом человека, который пришел в свою комнату. — А вот насчет дельца позвольте…
— Вы напрасно так думаете, Николай Карлыч, — мягко возразил Вершинин,
разваливаясь в кресле. — Прейн очень хорошо изучил привычки Евгения Константиныча и, вероятно, не ошибется в расчетах.
— Зачем вам жить в здешнем обществе? По вашим средствам вы можете жить во всякой столице, где изберете себе знакомых, каких только пожелаете!.. — проговорил на это Тулузов, уже слегка
разваливаясь в кресле и как бы совершенно дворянским тоном.
Неточные совпадения
Через два часа Клим Самгин сидел на скамье
в парке санатории, пред ним
в кресле на колесах
развалился Варавка, вздувшийся, как огромный пузырь, синее лицо его, похожее на созревший нарыв, лоснилось, медвежьи глаза смотрели тускло, и было
в них что-то сонное, тупое. Ветер поднимал дыбом поредевшие волосы на его голове, перебирал пряди седой бороды, борода лежала на животе, который поднялся уже к подбородку его. Задыхаясь, свистящим голосом он понукал Самгина:
Клим заглянул
в дверь: пред квадратной пастью печки, полной алых углей,
в низеньком, любимом
кресле матери,
развалился Варавка, обняв мать за талию, а она сидела на коленях у него, покачиваясь взад и вперед, точно маленькая.
В бородатом лице Варавки, освещенном отблеском углей, было что-то страшное, маленькие глазки его тоже сверкали, точно угли, а с головы матери на спину ее красиво стекали золотыми ручьями лунные волосы.
От этого и диван
в гостиной давным-давно весь
в пятнах, от этого и кожаное
кресло Ильи Ивановича только называется кожаным, а
в самом-то деле оно — не то мочальное, не то веревочное: кожи-то осталось только на спинке один клочок, а остальная уж пять лет как
развалилась в куски и слезла; оттого же, может быть, и ворота все кривы, и крыльцо шатается. Но заплатить за что-нибудь, хоть самонужнейшее, вдруг двести, триста, пятьсот рублей казалось им чуть не самоубийством.
Щепетильную застенчивость, осторожность и опрятность прежних лет заменило небрежное молодечество, неряшество нестерпимое; он на ходу качался вправо и влево, бросался
в кресла, обрушался на стол,
разваливался, зевал во все горло; с теткой, с людьми обращался резко.
И сидели они у наших, Данилыч, часа два, и наши с ними говорят просто, вот как я с тобою, и не кланяются им, и смеются с ними; и наш-то сидит с генералом, оба
развалившись,
в креслах-то, и курят, и наш курит при генерале, и
развалился; да чего? — папироска погасла, так он взял у генерала-то, да и закурил свою-то.