Неточные совпадения
Во время тех же поездок
в суд Николай Герасимович Савин познакомился с двумя очень милыми людьми: депутатом бельгийской палаты Ван-Смиссеном, обвинявшемся
в убийстве своей жены из ревности, и французом
графом Дюплекс де Кадиньян — любовником этой убитой
мужем женщины, который, увлекшись ею, наделал
в Брюсселе более миллиона долгов, а после ее смерти уехал
в Ниццу, не расплатившись со своими кредиторами и поднадув несколько простаков-бельгийцев, почему и был привлечен к суду за мошенничество.
Конечно,
мужа убитой и ее любовника вместе не сводили, так как Ван-Смиссен был
в состоянии задушить
графа, или, по крайней мере, покуситься на его жизнь.
— Как же не спешить влюбленному
мужу к холодной, как мрамор, жене, — с явною насмешкою сказал
граф Стоцкий, держа
в руке сорванный им цветок.
Ухаживание
графа, ухаживание для возбуждения ревности к жене, вскружило голову Ольге Ивановне, она влюбилась
в ее
мужа и, считая это чувство преступлением, бежала и скрылась… Это было логично, особенно для такой идеалистки, какою была графиня Вельская.
«Но зачем
муж вмешал
в это дело
графа Стоцкого? — снова при воспоминании о Сигизмунде Владиславовиче поморщилась Надежда Корнильевна. — Мог бы сам разузнать».
В то время, когда графиня Вельская беседовала с Костиными
в Летнем саду,
муж ее сидел с
графом Стоцким дома и толковал с ним о делах.
Быть может, и полученные ею шестьсот тысяч пошли бы на безумную страсть ее
мужа, бесстыдно эксплуатируемого его «другом»
графом Стоцким, так как графиня Надежда Корнильевна, по чисто женской логике, отказывая своему
мужу в любви и уважении, не решалась отказывать ему
в средствах, передав ему все свое состояние.
Неточные совпадения
На второй месяц
муж бросил ее и на восторженные ее уверения
в нежности отвечал только насмешкой и даже враждебностью, которую люди, знавшие и доброе сердце
графа и не видевшие никаких недостатков
в восторженной Лидии, никак не могли объяснить себе.
— Бетси говорила, что
граф Вронский желал быть у нас, чтобы проститься пред своим отъездом
в Ташкент. — Она не смотрела на
мужа и, очевидно, торопилась высказать всё, как это ни трудно было ей. — Я сказала, что я не могу принять его.
— Мне очень бы желалось знать, — начала она, — что пресловутая Наталья Долгорукова [Наталья Долгорукая (1714—1771) — княгиня Наталья Борисовна Долгорукова, дочь фельдмаршала
графа Б.П.Шереметева. Последовала за
мужем И.А.Долгоруковым
в ссылку. Написала «Записки» о своей жизни. Судьба ее стала темой поэмы И.И.Козлова, «Дум» К.Ф.Рылеева и других произведений.] из этого самого рода Шереметевых, которым принадлежит теперь Останкино?
— Очень!.. — отвечал
граф, но потом, спохватившись, прибавил: — Натурально, что любви к
мужу у ней не было, но ее, сколько я мог заметить, больше всего возмущает позор и срам смерти: женатый человек приезжает
в сквернейший трактиришко с пьяной женщиной и
в заключение делает какой-то глупый salto mortale!.. [смертельный прыжок!.. (лат.).] Будь у меня половина его состояния, я бы даже совсем не умер, а разве живой бы взят был на небо, и то против воли!
Извещение о приезде
графа пришло
в довольно поэтическую для Домны Осиповны минуту: она сидела
в кабинете у
мужа на диване, рядом с ним, и держала его руку
в обеих руках своих; взор ее дышал нежностью и томностью.