Неточные совпадения
От этой ли отповеди Панкратьевны, как звали все в
княжеском доме старушку-няню, вынянчившую и покойную княгиню, и молодую княжну, горячо любимую последней и уважаемую самим старым князем, оттого ли, что на самом
деле наговорились они досыта, но молодые девушки вдруг примолкли.
Вся дворня внимала хвастливым рассказам их бывшего товарища о его приключениях со
дня бегства из
княжеского дома, но все при этом заметили, что ему что-то не по себе: он уселся у окна и то и
дело поглядывал на двор, как бы кого-то поджидая.
Хорошо сознавая, что ему одному не справиться с грядущею и могущею каждый
день и час наступить опасностью для князя Василия и княжны, — о себе он не думал, — Яков Потапович прежде всего собрал вокруг себя преданных людей из любивших его
княжеских холопьев, учредив, таким образом, в доме князя целую полицию.
Дни княжна с подружками посвящала катанью с ледяных гор, игре в снежки и беганью в горелки по расчищенному обширному двору
княжескому, и часть ночей более серьезным таинственным занятиям — испытаниям будущего: литью воска, свинца, гаданью с петухом, с зеркалом, на луну, над прорубью, бросанью башмаков за ворота, спросу прохожих об имени.
Он в подробности передал княжне подслушанный им разговор Татьяны с Григорием Семеновым в
день первого посещения Малютою
княжеского дома, устроенный им надзор за «черномазой», сообщение Маши и разрушенный им, с помощью преданных ему людей, план ее похищения «треклятым опричником».
— Коли наглости у ней хватит вернуться в дом, так она скорей язык проглотит, чем проболтается, свою же шкуру жалеючи. Да навряд она вернулася: сбежала, чай, и глаз на двор показать не осмелится; знает кошка, чье мясо съела, чует, что не миновать ей за такое
дело конюшни
княжеской, а что до князя не дойдет воровство ее, того ей и на мысль не придет, окаянной!
Княжна ничего не ответила и поднялась со скамейки. Он проводил ее, слегка поддерживая под локоть, до нижних сеней
княжеских хором, где на самом
деле дожидалась ее Марья Ивановна, которой Яков Потапович и поручил дальнейшее сопровождение княжны до ее опочивальни, наказав исполнить это как можно осторожнее, не разбудив никого из слуг или сенных девушек, а главное — Панкратьевны.
— Тимошка не парень, а золото, все это
дело мне оборудовал: достал и молодца; видел я его — ни дать ни взять
княжеский сын: поступь, стан, очи ясные, — а может и на самом
деле боярское отродье, кто его ведает! Сквозь бабье сердце влезет и вылезет — видать сейчас, а этого нам только и надобно… Довольна-ли мной, моя ясочка?..
Старик ключник передавал на самом
деле слухи, циркулировавшие среди
княжеской дворни о причине бегства Татьяны Веденеевны, распущенные по поручению Якова Потаповича Тимофеем.
Оставим обывателей и обывательниц дальней
княжеской вотчины, как знающих, так и догадывающихся о предстоящем радостном для семейства князя Василия событии, жить в сладких мечтах и грезах о лучшем будущем и перенесемся снова в ту, ныне почти легендарную Александровскую слободу, откуда не менее кажущийся легендарным царь-монах,
деля свое время между молитвами и казнями, правил русской землей, отделившись от нее непроницаемой стеной ненавистной ей опричнины.
До
дня отъезда семейства князя Прозоровского в вотчину Григорий Семенов, как мы знаем, почти бессменно занимался наблюдением за
княжеским домом и лишь изредка являлся на самое короткое время для доклада в Александровскую слободу.
Несмотря на данное слово, вечером того же
дня вся оставшаяся в городе
княжеская дворня знала в подробности как случай с князем Василием на охоте, так и предстоящее радостное в
княжеском доме событие.
На другой
день после этого разговора длинный
княжеский поезд потянул обратно в Москву. Въехав в столицу, князь Василий, Яков и Панкратьевна особенно и набожно осенили себя крестным знамением. Не перекрестился один Владимир Воротынский. Он сидел погруженный в глубокую думу.
Сидя на этой скамье беседки, с опущенными на колени руками, в созерцательной позе, несчастный
княжеский приемыш мысленно снова переживал все им пережитое, полное для него роковой содержательности в последние
дни.
Наступил конечный
день святок, прошедших в этот год в
княжеском доме без игр и гаданий.
— Об этом не тревожься, я через знакомых мне
княжеских людишек предупредил Панкратьевну, чтобы глядела зорко в этот вечер за княжною. Небось, старая из глаз не выпустит. Разве до самого князя Василия доберется рыжий пес Малюта, ну, да этого в один
день не сделается… Ты здесь отдохни, подкрепись, есть тут кое-что из съестного, — указал Григорий Семенов рукою на разрытую солому, откуда он доставал кувшин с вином, — а я мигом сбегаю и все разузнаю.
Девушки, видевшие из окон происшедшую свалку, но хорошенько не разобравшие в чем
дело, кинулись к ней на помощь вместе с продолжавшей причитать Панкратьевной. Их визг и крики смертельного испуга огласили
княжеские хоромы. В этот же момент на пороге светлицы появился князь Владимир Воротынский, схватил бесчувственную княжну и бросился, держа ее на руках, как ребенка, вниз по лестнице. Все это было
делом одной минуты.
Неточные совпадения
Одним словом,
день кончился полным триумфом для Золотухиной. Селина Архиповна сама показала гостям чудеса Отрады, и не только накормила их обедом, но и оставила ночевать. Но, что всего важнее, в этот же
день была решена участь Мишанки и самой Марьи Маревны. Первого князь взялся определить на свой счет в московский дворянский институт; второй Селина Архиповна предложила место экономки в московском
княжеском доме.
В назначенный
день к семи часам вечера приперла из «Ляпинки» артель в тридцать человек. Швейцар в ужасе, никого не пускает. Выручила появившаяся хозяйка дома, и
княжеский швейцар в щегольской ливрее снимал и развешивал такие пальто и полушубки, каких вестибюль и не видывал. Только места для калош остались пустыми.
Как-то
днем он долго гулял с Веркой по
Княжескому саду. Уже сильно опустошенный осенью, этот чудесный старинный парк блистал и переливался пышными тонами расцветившейся листвы: багряным, пурпуровым, лимонным, оранжевым и густым вишневым цветом старого устоявшегося вина, и казалось, что холодный воздух благоухал, как драгоценное вино. И все-таки тонкий отпечаток, нежный аромат смерти веял от кустов, от травы, от деревьев.
— Так, так, батюшка-государь! — подтвердил Михеич, заикаясь от страха и радости, — его
княжеская милость правду изволит говорить!.. Не виделись мы с того
дня, как схватили его милость! Дозволь же, батюшка-царь, на боярина моего посмотреть! Господи-светы, Никита Романыч! Я уже думал, не придется мне увидеть тебя!
— А, это ты, товарищ! — сказал он, — добро пожаловать! Ну, что его
княжеская милость, как здравствует с того
дня, как мы вместе Малютиных опричников щелкали? Досталось им от нас на Поганой Луже! Жаль только, что Малюта Лукьяныч ускользнул да что этот увалень, Митька, Хомяка упустил. Несдобровать бы им у меня в руках! Что, я чай, батюшка-царь куда как обрадовался, как царевича-то увидал! Я чай, не нашел, чем пожаловать князь Никиту Романыча!