Неточные совпадения
Взгляд его глаз не говорил ей ничего. Он и не глядел на нее, а рассматривал ее. Она даже не знала, нравится ли она ему.
В этик глазах не
отражалось никакого определенного впечатления. Кажется, эта неизвестность была для нее мучительнее всего. Она не знала как обращаться с ним, какой взять тон. Она чувствовала только, что с ним нельзя обращаться как с
другими ее поклонниками.
Рассмотрение списка вело к тем или
другим последствиям. Они всегда
отражались на списках назначений и наград. Приводили примеры внезапной опалы лиц, не попавших
в бенефисный список, или же не оказавшихся особенно тароватыми, сравнительно с их состоянием.
Неточные совпадения
Вчера видел он ее
в первый раз, но
в такую минуту, при такой обстановке и
в таком костюме, что
в памяти его
отразился образ совсем
другого лица.
Кроме ее нагого тела
в зеркале
отражалась стена, оклеенная темными обоями, и было очень неприятно видеть Лидию удвоенной: одна, живая, покачивается на полу,
другая скользит по неподвижной пустоте зеркала.
Придерживая очки, Самгин взглянул
в щель и почувствовал, что он как бы падает
в неограниченный сумрак, где взвешено плоское, правильно круглое пятно мутного света. Он не сразу понял, что свет
отражается на поверхности воды, налитой
в чан, — вода наполняла его
в уровень с краями, свет лежал на ней широким кольцом;
другое, более узкое, менее яркое кольцо лежало на полу, черном, как земля.
В центре кольца на воде, — точно углубление
в ней, — бесформенная тень, и тоже трудно было понять, откуда она?
И потому
в мелькнувшем образе Корделии,
в огне страсти Обломова
отразилось только одно мгновение, одно эфемерное дыхание любви, одно ее утро, один прихотливый узор. А завтра, завтра блеснет уже
другое, может быть, такое же прекрасное, но все-таки
другое…
Он родился, учился, вырос и дожил до старости
в Петербурге, не выезжая далее Лахты и Ораниенбаума с одной, Токсова и Средней Рогатки с
другой стороны. От этого
в нем
отражались, как солнце
в капле, весь петербургский мир, вся петербургская практичность, нравы, тон, природа, служба — эта вторая петербургская природа, и более ничего.