Неточные совпадения
Кроме вообще
в то время магической
силы этого имени с ним у сидевшего
в изящном будуаре прелестной незнакомки офицера
были особые, личные, таинственные связи.
— Ты вздыхаешь, ты страдаешь при этой мысли, — продолжал старик, — но подумай только, как бессмысленна твоя любовь. Княжна Несвицкая — богачка, никогда не может
быть твоей женой, женой теперь еще школьника, а впоследствии,
в лучшем случае, гвардейского офицера с несколькими десятками душ за душою…
Будь благоразумен… Соберись с
силами,
будь честен и забудь…
Но кроме этой «геены», которая
в уме Степана стала представляться для него неизбежной, но с которой он,
в силу своей любви к князю, почти примирился,
есть и другой суд, суд земной, суд более близкий, суд, который
будет вместе с тем означать, что поручение им неисполнено, так как если он
будет уличен
в краже ребенка, права последнего
будут восстановлены.
Потемкин со своей стороны платил ей восторженным благоговением, и это чувство придавало ему бодрости, веру
в свои
силы и
в достижении цели, которая, как мы знаем,
была та же, что и
в ранней его юности, и выражалась тою же формулою: «Хочу
быть министром».
Сознавая свои заслуги, он понимал, что раболепствующая перед ним толпа не имела о них даже отдаленного понятия и низкопоклонничала не перед ним лично, а перед
силой блеска и богатства, которых он являлся носителем. Он для них
был лишь «вельможей
в случае», и они совсем не интересовались, какими способами добился он этого случая.
И говорю я ему: «Ну, братец, с тобой я
буду играть только
в плевки; приходи завтра…» Прибегает чуть свет… «Плюй на двадцать тысяч, сказал я ему…» Он собрал все свои
силы и плюнул, вон
в тот самый дальний угол попал…
Ни к чему подобному Потемкин не
был подготовлен и хотя по мере
сил он заботился о благосостоянии края, но для приема
в нем императрицы этого не
было достаточно. Он хотел бы показать ей эти области
в блестящем положении.
Князь Андрей Павлович сидел неподвижно и хотя, казалось, смотрел на своего бывшего камердинера и слушал его, на самом деле мысли его
были далеко от лежавшего у его ног Степана, или лучше сказать, он не
в силах был сосредоточиться на какой-нибудь определенной мысли. Они какими-то обрывками мелькали
в его голове, не слагаясь ни
в какую определенную форму.
— По приказанию его светлости я вас арестую! — сказал офицер. — Предупреждаю, что всякое сопротивление
будет бесполезно,
в случае неповиновения, мы употребим
силу. Извольте одеваться.
Утро 5 мая
было великолепно, но с полудня небо стало покрываться тучами, которые делались все чернее и чернее, подул сильный ветер и волны сердито бурлили и с
силою разбивались о борта галер, сильно накреняя их то
в ту, то
в другую сторону.
— Бог и послал тебя мне, Анфисушка… Не расскажи ты мне про этого несчастного солдатика, может ничего такого, что теперь случилось, и не
было, а теперь у меня с души точно тяжесть какая скатилася, а как исповедаюсь с тобой вместе перед княгинюшкой, паду ей
в ноги, ангельской душеньке, да простит она меня, окаянную, и совсем легко
будет…
Силы будут остатные дни послужить Господу…
Его влияние на императрицу и доверие последней к нему ярче всего выяснилось
в том факте, что Потемкину
были поручены обе армии: украинская и екатеринославская, и он явился, таким образом, полководцем всех военных
сил на юге и юго-западе.
Наконец, он послал своего адъютанта к Суворову с донесением, что вскоре он не
будет более
в силах удержаться на валу и просил помощи.
«Чтобы человек
был совершенно способен к своему назначению, — говорил он, — потребно оному столько же веселия, сколько и пищи;
в рассуждении сего наипаче надлежит помышлять о солдатах, кои без того,
быв часто повергаемы великим трудам и отягощениям, тратят бодрость и
силы сердца. Унылое же войско не токмо бывает неспособно к трудным предприятиям, но и легко подвергается разным болезням».
Как только
силы ему позволяли, он тотчас же выезжал и без разбора
ел все, что нравилось. Скорое выздоровление производило
в Потемкине чрезвычайную радость.
«О чем я всекрайне сожалею и что меня же столько беспокоит,
есть твоя болезнь и что ты мне пишешь, что не
в силах себя чувствуешь оной выдержать. Я Бога прошу, чтобы он отвратил от тебя сию скорбь, а меня избавил от такого удара, о котором и думать не могу без крайнего огорчения».
Обнаруживала ли ими болеющая душа скорбную тайну своей болезни, что не успел образоваться и окрепнуть начинавший в нем строиться высокий внутренний человек; что, не испытанный измлада в борьбе с неудачами, не достигнул он до высокого состоянья возвышаться и крепнуть от преград и препятствий; что, растопившись, подобно разогретому металлу, богатый запас великих ощущений не принял последней закалки, и теперь, без упругости, бессильна его воля; что слишком для него рано умер необыкновенный наставник и нет теперь никого во всем свете, кто бы
был в силах воздвигнуть и поднять шатаемые вечными колебаньями силы и лишенную упругости немощную волю, — кто бы крикнул живым, пробуждающим голосом, — крикнул душе пробуждающее слово: вперед! — которого жаждет повсюду, на всех ступенях стоящий, всех сословий, званий и промыслов, русский человек?
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная
сила побудила. Призвал
было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет!
В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а
в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — // До нитки разорил! // А драл… как сам Шалашников! // Да тот
был прост; накинется // Со всей воинской
силою, // Подумаешь: убьет! // А деньги сунь, отвалится, // Ни дать ни взять раздувшийся //
В собачьем ухе клещ. // У немца — хватка мертвая: // Пока не пустит по миру, // Не отойдя сосет!
Слышал он
в груди своей
силы // необъятные, // Услаждали слух его звуки благодатные, // Звуки лучезарные гимна благородного — //
Пел он воплощение счастия народного!..
— Не знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да
в землю сам ушел по грудь // С натуги! По лицу его // Не слезы — кровь течет! // Не знаю, не придумаю, // Что
будет? Богу ведомо! // А про себя скажу: // Как выли вьюги зимние, // Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты,
сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!
Милон. Душа благородная!.. Нет… не могу скрывать более моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает
силою своею все таинство души моей. Если мое сердце добродетельно, если стоит оно
быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье. Я полагаю его
в том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу. Взаимная наша склонность…