«Маша, где ж он, где ж он?» Маша, еще убирающая чайные принадлежности после
недавних гостей, говорит: «Дмитрий Сергеич ушел; сказал, когда проходил: — я иду гулять».
Этот пристав — восторженно-административная личность, Василий Иванович Флибустьеров, был еще
недавним гостем в нашем городе, но уже отличился и прогремел своею непомерною ревностью, своим каким-то наскоком во всех приемах по исполнительной части и прирожденным нетрезвым состоянием.
Неточные совпадения
Сидя где-нибудь в
гостях, доктор вдруг схватывался и уходил домой, несмотря на все уговоры
недавних приятелей посидеть и не лишать компании.
Как-то тотчас и вдруг ему показалось, что все эти люди как будто так и родились, чтоб быть вместе; что у Епанчиных нет никакого «вечера» в этот вечер и никаких званых
гостей, что всё это самые «свои люди» и что он сам как будто давно уже был их преданным другом и единомышленником и воротился к ним теперь после
недавней разлуки.
— Господин Кармазинов, — раздался вдруг один свежий юный голос из глубины залы. Это был голос очень молоденького учителя уездного училища, прекрасного молодого человека, тихого и благородного, у нас
недавнего еще
гостя. Он даже привстал с места. — Господин Кармазинов, если б я имел счастие так полюбить, как вы нам описали, то, право, я не поместил бы про мою любовь в статью, назначенную для публичного чтения…
Отчего же, наконец, этот приятель, вероятно
недавний знакомый, и при первом визите, — потому что второго в таком случае уже не будет, и приятель другой раз не придет, — отчего сам приятель так конфузится, так костенеет, при всем своем остроумии (если только оно есть у него), глядя на опрокинутое лицо хозяина, который, в свою очередь, уже совсем успел потеряться и сбиться с последнего толка после исполинских, но тщетных усилий разгладить и упестрить разговор, показать, и с своей стороны, знание светскости, тоже заговорить о прекрасном поле и хоть такою покорностию понравиться бедному, не туда попавшему человеку, который ошибкою пришел к нему в
гости?
Оба капитана, довольно усердно потягивающие херес и покуривавшие свои пенковые трубочки, расспрашивали своего
гостя о России, о тамошних порядках и сами в свою очередь рассказывали различные эпизоды из своей морской жизни. Так прошел час, и Ашанин, было, уже думал распроститься с гостеприимными моряками, но старик-капитан снова стал рассказывать о своем
недавнем несчастье, и уйти было неловко.