1580 год был для России годом тяжелых испытаний — начатая война с Польшей окончилась переговорами о мире, постыдными для русских людей. Царь страдал,
видя страдания старых бояр и народа. Их недовольство, которое они не смели выразить, раздражало его.
Этим объяснялось для Нехлюдова то удивительное явление, что самые кроткие по характеру люди, неспособные не только причинить, но
видеть страданий живых существ, спокойно готовились к убийствам людей, и все почти признавали в известных случаях убийство, как орудие самозащиты и достижения высшей цели общего блага, законным и справедливым.
Этот план очень огорчал Марью Михайловну Райнер и, несмотря на то, что крутой Ульрих,
видя страдания жены, год от году откладывал свое переселение, но тем не менее все это терзало Марью Михайловну. Она была далеко не прочь съездить в Швейцарию и познакомиться с родными мужа, но совсем туда переселиться, с тем чтобы уже никогда более не видать России, она ни за что не хотела. Одна мысль об этом повергала ее в отчаяние. Марья Михайловна любила родину так горячо и просто.
— Мне будет очень тяжело
видеть страдания его, — продолжала она, нахмуривая уже брови, — потому что этот человек все-таки сделал для меня добра гораздо больше, чем все остальные люди.
Неточные совпадения
Я
видела только его и то, что семья расстроена; мне его жалко было, но, поговорив с тобой, я, как женщина,
вижу другое; я
вижу твои
страдания, и мне, не могу тебе сказать, как жаль тебя!
— Если вы спрашиваете моего совета, — сказала она, помолившись и открывая лицо, — то я не советую вам делать этого. Разве я не
вижу, как вы страдаете, как это раскрыло ваши раны? Но, положим, вы, как всегда, забываете о себе. Но к чему же это может повести? К новым
страданиям с вашей стороны, к мучениям для ребенка? Если в ней осталось что-нибудь человеческое, она сама не должна желать этого. Нет, я не колеблясь не советую, и, если вы разрешаете мне, я напишу к ней.
— Ну, не будем, — поспешила сказать Дарья Александровна, заметив выражение
страдания на лице Анны. — Я только
вижу, что ты слишком мрачно смотришь.
Но закон и все условия нашего положения таковы, что являются тысячи компликаций, которых она теперь, отдыхая душой после всех
страданий и испытаний, не
видит и не хочет
видеть.
Глаза maman были открыты, но она ничего не
видела… О, никогда не забуду я этого страшного взгляда! В нем выражалось столько
страдания!..