Неточные совпадения
Летом 1751 года, когда граф Кирилл был уже в Малороссии, Никита Афанасьевич Бекетов, любивший литературу и занимавшийся вместе с другом своим Елагиным писанием стихотворений, стал перекладывать
стихи свои на музыку. Песни, им сочиненные, певали у него молоденькие придворные певчие. Некоторых из них Бекетов полюбил за их
прекрасные голоса и в простоте душевной иногда гулял с ними по Петергофским садам.
Я знал жития некоторых из них — Кирика и Улиты, Варвары Великомученицы, Пантелеймона и еще многих, мне особенно нравилось грустное житие Алексея божия человека и
прекрасные стихи о нем: их часто и трогательно читала мне бабушка.
— Но разве мало
прекрасных стихов без объяснений в любви? А гражданские мотивы? Томас Гуд, Некрасов. О, сколько поэтов! Песни о труде, о поруганной личности, наконец, бурные призывы, как у Лопе де Вега и у нашего московского поэта Пальмина, ни разу не упомянувшего слово «любовь» и давшего бессмертный «Реквием».
Мой Аполлинарий тоже имел в виду со временем достичь такого счастия и мог надеяться сделать гораздо более своего дяди, потому что он обладал двумя большими талантами, которые могли быть очень приятны в светском обхождении: Аполлинарий играл на гитаре две песни: «Девушка крапивушку жала» и вторую, гораздо более трудную — «Под вечер осенью ненастной», и, что еще реже было в тогдашнее время в провинциях, — он умел сочинять
прекрасные стихи дамам, за что, собственно, и был выгнан из семинарии.
Неточные совпадения
Чем далее лилась песня, тем ниже понуривались головы головотяпов. «Были между ними, — говорит летописец, — старики седые и плакали горько, что сладкую волю свою прогуляли; были и молодые, кои той воли едва отведали, но и те тоже плакали. Тут только познали все, какова такова
прекрасная воля есть». Когда же раздались заключительные
стихи песни:
— Да, мне захотелось посмотреть: кто идет на смену нежному поэту
Прекрасной Дамы, поэту «Нечаянной радости». И вот — видел. Но — не слышал. Не нашлось минуты заставить его читать
стихи.
Как нравились тебе тогда всякие
стихи и всякие повести, как легко навертывались слезы на твои глаза, с каким удовольствием ты смеялся, какою искреннею любовью к людям, каким благородным сочувствием ко всему доброму и
прекрасному проникалась твоя младенчески чистая душа!
Детство мое нисколько не отличалось от детства других юношей: я так же глупо и вяло рос, словно под периной, так же рано начал твердить
стихи наизусть и киснуть, под предлогом мечтательной наклонности… к чему бишь? — да, к
прекрасному… и прочая.
В значительной степени от Вл. Соловьева получил Блок культ
Прекрасной Дамы, которой посвящен целый том его
стихов.