В детстве его учила молиться мать, которая была глубоко религиозная женщина и сумела сохранить чистую веру среди светской шумной жизни, где религия хотя и исполнялась наружно, но не жила в сердцах исполнителей и даже исполнительниц.
Князь помнил, что он когда-то ребенком, а затем мальчиком любил и умел молиться, но с летами, в товарищеской среде и в великосветском омуте тогдашнего Петербурга, утратил эту способность.
Неточные совпадения
По окончании заупокойной литургии и погребения тела в фамильном склепе
князь Сергей Сергеевич пригласил всех прибывших в свой дом
помянуть, по русскому обычаю, покойную княгиню. В громадной столовой княжеского дома был великолепно сервирован стол для приглашенных. Не забыты были
князем его дворовые люди и даже крестьяне. Для первых были накрыты столы в людской, а для последних поставлены на огромном дворе княжеского дома, под открытым небом.
Последнее слово княжна подчеркнула.
Князь поцеловал ее руку, на этот раз с далеко не деланною холодною почтительностью, и вышел. Он не
помнил дороги до Лугового. Только в тиши своего кабинета
князь стал всесторонне обдумывать свое положение.
Княжна
помнила, что при прощанье с
князем Луговым в Зиновьеве она выразила ему желание, чтобы граф посетил ее в Петербурге, была уверена, что эти ее слова дошли по назначению, о чем ей сказал сам
князь Сергей Сергеевич, явившийся на другой же день ее приезда и посещавший свою бывшую невесту довольно часто, а между тем граф Свиридов не подавал признаков жизни.
— Я должен вам сказать,
князь, — продолжал между тем Зиновьев, — что я год тому назад слышал об этом и не придал особенного значения, хотя потом, видя поведение племянницы, не раз задумывался над вопросом, не справедлив ли этот слух… Между ею и княжной Людмилой, как, по крайней мере, я
помню ее маленькой девочкой, нет ни малейшего нравственного сходства.
Князь помнил это посещение к нему доктора; он помнил, что Лебедев еще накануне приставал к нему, что он нездоров, и когда князь решительно отказался от медицины, то вдруг явился с доктором, под предлогом, что сейчас они оба от господина Терентьева, которому очень худо, и что доктор имеет кое-что сообщить о больном князю.
Один дом, вероятно, по своей особенной физиономии, еще издали стал привлекать его внимание, и
князь помнил потом, что сказал себе: «Это, наверно, тот самый дом».
Неточные совпадения
— Ну, про это единомыслие еще другое можно сказать, — сказал
князь. — Вот у меня зятек, Степан Аркадьич, вы его знаете. Он теперь получает место члена от комитета комиссии и еще что-то, я не
помню. Только делать там нечего — что ж, Долли, это не секрет! — а 8000 жалованья. Попробуйте, спросите у него, полезна ли его служба, — он вам докажет, что самая нужная. И он правдивый человек, но нельзя же не верить в пользу восьми тысяч.
Князь знал меня еще в девицах и очень хорошо
помнит Семена Захаровича, которому много раз благодетельствовал.
В истории знала только двенадцатый год, потому что mon oncle, prince Serge, [мой дядя,
князь Серж (фр.).] служил в то время и делал кампанию, он рассказывал часто о нем;
помнила, что была Екатерина Вторая, еще революция, от которой бежал monsieur de Querney, [господин де Керни (фр.).] а остальное все… там эти войны, греческие, римские, что-то про Фридриха Великого — все это у меня путалось.
Было, я думаю, около половины одиннадцатого, когда я, возбужденный и, сколько
помню, как-то странно рассеянный, но с окончательным решением в сердце, добрел до своей квартиры. Я не торопился, я знал уже, как поступлю. И вдруг, едва только я вступил в наш коридор, как точас же понял, что стряслась новая беда и произошло необыкновенное усложнение дела: старый
князь, только что привезенный из Царского Села, находился в нашей квартире, а при нем была Анна Андреевна!
Я запомнил себя в комнате Версилова, на его диване;
помню вокруг меня лица Версилова, мамы, Лизы,
помню очень, как Версилов говорил мне о Зерщикове, о
князе, показывал мне какое-то письмо, успокоивал меня.