Незадолго перед разнесшимся слухом о предстоящем приезде в свое
имение князя Лугового тишь, гладь и Божья благодать жизни Зиновьева нарушило одно происшествие, сильно взволновавшее не только всю зиновьевскую дворню, но и самою княгиню Вассу Семеновну Полторацкую.
Неточные совпадения
У
князя были именья в других местностях России, но он, в силу ли желания угодить молодой жене, или по другим соображениям, поселился в женином приданном
имении.
Князь Василий Васильевич был слаб здоровьем, а излишества в жизни, которые он позволил себе до женитьбы и вскоре и после нее, быстро подломили его хрупкий организм, и он, как мы знаем умер, оставив после себя молодую вдову и младенца дочь.
Из всего этого на веру можно было взять лишь то, что
князь очень молод, служит в Петербурге, в одном из гвардейских полков, любим государыней и недавно потерял старуху мать, тело которой и сопровождает в
имение, где около церкви находится фамильный склеп
князей Луговых. Отец его,
князь Сергей Михайлович, уже давно покоился в этом склепе.
Прошло несколько дней, и до Зиновьева действительно донеслась весть, что
князь Сергей Сергеевич Луговой прибыл в свое
имение. Прогулки в Луговое были прекращены.
Княгиня Васса Семеновна и княжна Людмила заняли почетные места у стола, и
князь, имея по правую руку священника сельской церкви, а по левую княгиню, весь обед проговорил с ней о хозяйственных делах, о своих намерениях изменить некоторые порядки в
имении, почтительно выслушивал ее ответы и советы.
Князь, вернувшись в Луговое в сопровождении своего друга, тотчас послал лошадей в Тамбов за доктором, которого приказал доставить к нему в
имение.
Князю Сергею Сергеевичу Луговому снова понадобилось много силы воли, чтобы остаться наружно спокойным, когда горячо любимая им девушка так явно выразила свою радость при известии, что он уезжает из Лугового. Он рассчитывал, что княжна Людмила выразит хотя бы сожаление о его отъезде или попросит его повременить этим отъездом, чтобы помочь ей устроить дела по
имению. И вдруг она его почти прогоняет. Сделав над собой это усилие воли,
князь встал.
Когда в «свете» узнали, что
князь Луговой вышел в отставку и уезжает к себе в
имение, — это только подтвердило пущенный слух о его сумасшествии.
«Сумасшедший
князь» — кличка эта оставалась за
князем Луговым со времени его отъезда, — действительно вел себя там, по мнению большинства, более чем странно. По приезде в Луговое, как сообщали добровольцы-корреспонденты, он повел совершенно замкнутую жизнь, один только раз был в Тамбове у архиерея, которому предъявил разрешение Святейшего Синода на постройку двух церквей: одну в своем
имении Луговом, а другую в
имении Сергея Семеновича Зиновьева — Зиновьеве.
Поэтому же, быть может, соседние крестьяне, не столь взысканные помещичьей попечительностью, называли крестьян села Благовещенского (
имение князя)"идолами", и благовещенцы нельзя сказать, чтоб охотно откликались на это прозвище.
Ко всему этому прибавляли, что Степанида Матвеевна управляет всем
имением князя безгранично и самовластно; отрешает управителей, приказчиков, прислугу, собирает доходы; но что управляет она хорошо, так что крестьяне благословляют судьбу свою.
Неточные совпадения
— А это преказусный анекдот, — сказал Чичиков с плутоватой улыбкой. — В
имении, ваше превосходительство, у
князя Гукзовского, которого, без сомнения, ваше превосходительство, изволите знать…
Вот как-то один раз у них на обеде говорит он: «Что ж, господа, когда-нибудь и ко мне, в
имение к
князю».
В то время в выздоравливавшем
князе действительно, говорят, обнаружилась склонность тратить и чуть не бросать свои деньги на ветер: за границей он стал покупать совершенно ненужные, но ценные вещи, картины, вазы; дарить и жертвовать на Бог знает что большими кушами, даже на разные тамошние учреждения; у одного русского светского мота чуть не купил за огромную сумму, заглазно, разоренное и обремененное тяжбами
имение; наконец, действительно будто бы начал мечтать о браке.
Кроме нищеты, стояло нечто безмерно серьезнейшее, — не говоря уже о том, что все еще была надежда выиграть процесс о наследстве, затеянный уже год у Версилова с
князьями Сокольскими, и Версилов мог получить в самом ближайшем будущем
имение, ценностью в семьдесят, а может и несколько более тысяч.
Но прежде просил Кирила Петровича приехать к нему в гости с Марьей Кириловной, и гордый Троекуров обещался, ибо, взяв в уважение княжеское достоинство, две звезды и три тысячи душ родового
имения, он до некоторой степени почитал
князя Верейского себе равным.