Неточные совпадения
Вопросы и ответы с обеих сторон были одинаково сдержанны и коротки. Сын привык к этой строго военной манере даже
в разговорах с отцом, потому что тот не терпел лишних слов, ни колебанья, ни уклоненья
в ответах. И сегодня Иван Осипович держался того же
тона: он должен был скрыть от неопытного глаза сына свое мучительное волнение. Сын,
в самом деле, видел только серьезное, неподвижно-спокойное лицо, слышал
в голосе только холодную строгость.
Все
в доме называли уже его женихом, хотя предложения он еще не делал. Таня, однако, скрыла от княжны Людмилы свое восхищение молодым соседом и на
вопрос, заданный ее госпожой после второго посещения князя, ответила деланно-холодным
тоном...
— Ясно, — отвечает Андрей Николаевич
в тон вопросу, резко и отрывисто. Он плохо понимает, что ему говорят, потому что новый и страшный вопрос возникает в его мозгу.
Неточные совпадения
Князь, казалось, имел сказать еще многое, но как только княгиня услыхала его
тон, она, как это всегда бывало
в серьезных
вопросах, тотчас же смирилась и раскаялась.
И
в тоне этого
вопроса Левин слышал, что ему легко будет сказать то, что он был намерен сказать.
По неопределенным ответам на
вопрос о том, сколько было сена на главном лугу, по поспешности старосты, разделившего сено без спросу, по всему
тону мужика Левин понял, что
в этом дележе сена что-то нечисто, и решился съездить сам поверить дело.
После первого, страстного и мучительного сочувствия к несчастному опять страшная идея убийства поразила ее.
В переменившемся
тоне его слов ей вдруг послышался убийца. Она с изумлением глядела на него. Ей ничего еще не было известно, ни зачем, ни как, ни для чего это было. Теперь все эти
вопросы разом вспыхнули
в ее сознании. И опять она не поверила: «Он, он убийца! Да разве это возможно?»
Религиозные настроения и
вопросы метафизического порядка никогда не волновали Самгина, к тому же он видел, как быстро религиозная мысль Достоевского и Льва Толстого потеряла свою остроту, снижаясь к блудному пустословию Мережковского, становилась бесстрастной
в холодненьких словах полунигилиста Владимира Соловьева, разлагалась
в хитроумии чувственника Василия Розанова и
тонула, исчезала
в туманах символистов.