Неточные совпадения
Вернувшись из-за границы,
князь поселился в своем великолепном доме на Тверской улице, куда для совместной с ним жизни приехала и окончившая курс в Смольном институте в Петербурге его сестра Александра Яковлевна, или, как он ее называл, Alexandrine. У последней было отделенное по завещанию
отцом и матерью приданое, состоящее из капиталов и имений в разных губерниях и в общей сложности превышающее миллион.
С годами это прошло, но странности в характере
князя остались. Всю свою любовь он перенес на свою дочь, Варвару Ивановну, царившую в доме неограниченною повелительницей и считавшую в числе своих верных рабов и старика
отца. В детстве это был прямо ребенок-деспот. С летами деспотизм несколько сгладился, но следы его остались в характере молодой девушки.
Это была Капочка, подруга детства княжны, дочь бедной дворянки, умершей, когда девочке было шесть лет, —
отца она лишилась ранее, — нашедшая приют в доме
князя Ивана Андреевича как своего родственника, хотя и очень дальнего.
О матери Александра Васильевича Суворова известно только то, что ее звали Авдотьей Федосьевной и что вышла она замуж за Василия Ивановича в конце 20-х годов.
Отец ее Федосий Мануков был дьяк и по указу Петра Великого описывал Ингерманландию по урочищам. В 1718 году, во время празднования свадьбы князя-папы, он участвовал в потешной процессии, одетый по-польски, со скрипкою в руках; в 1737 году был петербургским воеводою и в конце года судился за злоупотребления по службе.
С присущим любящему
отцу преувеличенным опасением он думал о здоровье своей единственной дочери и находил, что
князь, пожалуй, прав, что сосновый воздух Баратова, так чудодейственно повлиявший на княжну Варвару прошлого года, на самом деле укрепил бы ее здоровье окончательно.
Прав был и Кржижановский. Ореол блестящей партии, окружавшей
князя в московском свете, не остался без влияния на княжну Варвару, и мысль, что
князь сделает ей предложение, стала улыбаться ей не менее, чем ее
отцу,
князю Ивану Андреевичу.
Та вскинула на него глаза, пораженная тоном, которым была сказана эта фраза, и послушно последовала за
отцом.
Князь впустил дочь и затворил наглухо двери.
— Ты любишь
князя?.. — остановился перед ней
отец.
Княжна решилась добиться истины. Но как? Не спросить же его прямо, не он ли отравил
князя Баратова. А если Капочка солгала, то за что же она, княжна, нанесет такое смертельное оскорбление другу ее
отца и, наконец, человеку, к которому она относилась — и даже, надо сознаться, относится и теперь — почти с обожанием. Надо продолжать с ним разговор, быть может, он сам скажет что-нибудь такое, что или оправдает его в ее глазах совершенно, или же подтвердит Капочкину исповедь-обвинение.
— А как же иначе… У
князя были последние года припадки удушья. Я сам не раз присутствовал при переносимых им страданиях. Я несколько смыслю в медицине. Это грудная жаба, которая производит моментально разрыв сердца. Я не считал себя вправе говорит это ни вашему
отцу, ни вам, когда
князь сделал предложение, так как это была лишь моя догадка, которая, к несчастью, так сравнительно скоро оправдалась. Для вас это, впрочем, повторяю, счастье.
— Пожалуй, вы правы, недаром мой
отец находит вас всегда правым, — острая боль воспоминания о
князе Владимире Яковлевиче почти прошла, мне больше жаль, пожалуй, Капочки.
Княжна Варвара Ивановна по-прежнему царила в доме своего
отца и, казалось, даже не думала о замужестве. Только старик
князь иногда при взгляде на любимую дочку затуманивался, и невеселые думы роились в его голове. Он все еще надеялся на вторую блестящую партию для своего кумира — Вари, но, увы, время шло, а партии не представлялось.
Молодые, как мы уже сказали, поселились в доме
князя Ивана Андреевича. Это произошло потому, что Александру Васильевичу необходимо было спешить на театр войны, а старик
отец не хотел жить врозь с дочерью, которая, как было решено самим Суворовым, должна была остаться в Москве.
Варвара Ивановна между тем по совету
отца,
князя Ивана Андреевича Прозоровского, а главным образом и самого Кржижановского, которому, видимо, далеко не улыбалась обуза в виде разведенной жены, готовящаяся связать его по рукам и ногам, возвратилась к мужу и упросила его помириться. В январе 1780 года Суворов подал в этом смысле заявление, и дело осталось без дальнейшего движения.
Князь Аркадий сначала доносил государю о своем
отце в выражениях неопределенных, говоря, между прочим, что Вейкарт рассчитывает скорее на улучшение, чем на ухудшение; а потом стал писать, что болезнь проходит, велика только слабость, которая, однако, не мешает после 15 марта двинуться в путь.
Образ пана Кржижановского до последнего времени оставался если не любимым, то симпатичным Варваре Ивановне, хотя уже лет десять как она рассталась с ним, даже не знала, где он находится. Это случилось вскоре после смерти ее
отца,
князя Ивана Андреевича Прозоровского. Она осталась одна, получив маленькое наследство, с ограниченными средствами к жизни.
Неточные совпадения
А по́ лугу, // Что гол, как у подьячего // Щека, вчера побритая, // Стоят «
князья Волконские» // И детки их, что ранее // Родятся, чем
отцы.
Княгиня сидела в кресле молча и улыбалась;
князь сел подле нее. Кити стояла у кресла
отца, всё не выпуская его руку. Все молчали.
Старый
князь, как и все
отцы, был особенно щепетилен насчет чести и чистоты своих дочерей; он был неблагоразумно ревнив к дочерям, и особенно к Кити, которая была его любимица, и на каждом шагу делал сцены княгине зa то, что она компрометирует дочь.
— Разумеется, я вас знаю, очень знаю, — сказал ей
князь с улыбкой, по которой Кити с радостью узнала, что друг ее понравился
отцу. — Куда же вы так торопитесь?
Во время взрыва
князя она молчала; она чувствовала стыд за мать и нежность к
отцу за его сейчас же вернувшуюся доброту; но когда
отец ушел, она собралась сделать главное, что было нужно, — итти к Кити и успокоить ее.