Неточные совпадения
Возбуждаемая советами бежавших конфедератов и подстрекаемая Францией, Порта потребовала у петербургского двора немедленного очищения Польши, а потом,
не дождавшись ответа и схватившись за случайное сожжение пограничного своего местечка Бонты
русскими войсками, преследовавшими конфедератов, объявила России войну.
Не дождавшись разрешения начальства, он пошел на Туртукай. Зная малое число
русских, турки никак
не ожидали нападения, а потому смешались, полагая, что к Суворову подоспела помощь. Завязалась отчаянная битва.
Неточные совпадения
— Вас спрашивал какой-то человек сегодня утром; он, никак,
дожидается в полпивной, — сказал мне, прочитав в подорожной мое имя, половой с тем ухарским пробором и отчаянным виском, которым отличались прежде одни
русские половые, а теперь — половые и Людовик-Наполеон. Я
не мог понять, кто бы это мог быть.
Тебеньков тем опасен, что он знает (или, по крайней мере, убежден, что знает), в чем суть либеральных
русских идей, и потому, если он раз решится покинуть гостеприимные сени либерализма, то, сильный своими познаниями по этой части, он на все резоны будет уже отвечать одно: «Нет, господа! меня-то вы
не надуете! я сам был „оным“! я знаю!» И тогда вы
не только ничего с ним
не поделаете, а, напротив того,
дождетесь, пожалуй, того, что он, просто из одного усердия, начнет открывать либерализм даже там, где есть лишь невинность.
Отец Маркел говорит: «Я ничего
не боюсь и поличное с собою повезу», и повезли то бельишко с собою; но все это дело сочтено за глупость, и отец Маркел хоша отослан в монастырь на дьячевскую обязанность, но очень в надежде, что хотя они генерала Гарибальди и напрасно
дожидались, но зато теперь скоро, говорит, граф Бисмарков из Петербурга адъютанта пришлет и настоящих
русских всех выгонит в Ташкент баранов стричь…
— Велят!.. плохой ты, брат, дворянин! Чего тут
дожидаться приказу — сам давай! Господи боже мой! мы, что ль,
русские дворяне,
не живем припеваючи? А пришла беда, так и в куст?.. Сохрани владыко!.. Последнюю денежку ставь ребром.
К моему удивлению, Гаврило Степаныч порядочно знал политическую экономию, читал Адама Смита, Милля, Маркса и постоянно жалел только о том, что,
не зная новых языков, он
не может пользоваться богатой европейской литературой по разным экономическим вопросам из первых рук, а
не дожидаясь переводов на
русский язык; в статистике Гаврило Степаныч был как у себя дома, читал Кетле и Кольба, а работы
русского профессора Янсона он знал почти наизусть.