Цель была достигнута. Княгиня Зоя Борисовна, находившаяся в интересном положении, была привезена в дом укравшего ее помещика, находившийся в пяти верстах от
имения князя Ивана Андреевича, куда и вернулся несчастный, лишившийся своего сокровища, муж. Князь боготворил свою жену.
Князь и княжна Баратовы уехали в свое подмосковное имение, отстоявшее от города всего в двенадцати верстах. Это был чудный уголок природы, украшенный искусством. Все, что может придумать изысканный вкус и праздное воображение богатого барства, все соединилось в этом подмосковном родовом
имении князей Баратовых.
В уме князя Владимира Яковлевича, услыхавшего от князя Ивана Андреевича этот совет докторов, мелькнула мысль, которую он не замедлил привести в исполнение. С помощью сестры он уговорил князя и княжну со всем семейством, то есть племянниками, учителем, Капочкой и нянькой княжны Терентьевной, переехать на жительство в Баратово, как называлось подмосковное
имение князя Владимира Яковлевича.
Неточные совпадения
Вернувшись из-за границы,
князь поселился в своем великолепном доме на Тверской улице, куда для совместной с ним жизни приехала и окончившая курс в Смольном институте в Петербурге его сестра Александра Яковлевна, или, как он ее называл, Alexandrine. У последней было отделенное по завещанию отцом и матерью приданое, состоящее из капиталов и
имений в разных губерниях и в общей сложности превышающее миллион.
Как причину княжеских странностей и чудачеств в Москве рассказывали целый роман из его жизни. Говорили, что в молодости, вскоре после свадьбы, во время одной из поездок
князя с молодой княгиней в Москву из его Саратовского
имения, на дороге на них напали разбойники. Последние были дворовые люди, во главе с соседним помещиком вдовцом-красавцем, по уши влюбленным в княгиню. Преступная их цель была украсть молодую женщину.
Князь Иван Андреевич хотел ехать в свое
имение, но, к несчастью, в окружающих его лесах сосна попадалась очень редко, и слава Баратова, как по преимуществу лесистого соснового места, в связи с советом докторов, было лучшим аргументом в пользу принятия этого любезного приглашения.
Предупредительность
князя Баратова, исполнение всех ее самых мимолетных капризов, и исполнение быстрое, как бы по волшебству, также и играло немаловажную роль в этом предпочтении Баратова отцовскому
имению.
Только весной 1772 года, когда
князь перед отъездом в
имение несколько раз был у Прозоровской, Капочка сделала роковое для себя открытие, что он ухаживает за княжной Варварой.
Посвятить себя всецело княжне Александре Яковлевне и ее капиталам и
имениям граф Станислав Владиславович мог и потому, что вскоре после смерти
князя Владимира Яковлевича Баратова умерла и графиня Казимира Сигизмундовна Олизар.
— Водятся у старика деньжонки, водятся,
имений несколько в разных губерниях… Дочерей обеих выдал замуж, славные девушки. Анну Васильевну за
князя Горчакова, а Марью Васильевну за Олешева, по семнадцати тысяч приданого дал, и партии сделали обе хорошие… Так-то…
По этой справке оказалось, что у Александра Васильевича находилось:
имений родовых 2080 душ, пожалованных 7000 душ, всего 9080 душ; оброку с них 50 000 рублей, каменный дом в Москве стоит 12 000, пожалованных алмазных вещей на 100 000 рублей. Долгу на графе Суворове: в воспитательный дом — 10 000 рублей, графу Апраксину 2000,
князю Шаховскому 1900, Обрезкову 3000, всего — 17 200 рублей. Графине Суворовой ежегодно выдавалось по 3300 рублей. Предназначено в подарок: графу Зубову 60 000, Арсеньевой — 30 000.
Поэтому же, быть может, соседние крестьяне, не столь взысканные помещичьей попечительностью, называли крестьян села Благовещенского (
имение князя)"идолами", и благовещенцы нельзя сказать, чтоб охотно откликались на это прозвище.
Ко всему этому прибавляли, что Степанида Матвеевна управляет всем
имением князя безгранично и самовластно; отрешает управителей, приказчиков, прислугу, собирает доходы; но что управляет она хорошо, так что крестьяне благословляют судьбу свою.
Неточные совпадения
— А это преказусный анекдот, — сказал Чичиков с плутоватой улыбкой. — В
имении, ваше превосходительство, у
князя Гукзовского, которого, без сомнения, ваше превосходительство, изволите знать…
Вот как-то один раз у них на обеде говорит он: «Что ж, господа, когда-нибудь и ко мне, в
имение к
князю».
В то время в выздоравливавшем
князе действительно, говорят, обнаружилась склонность тратить и чуть не бросать свои деньги на ветер: за границей он стал покупать совершенно ненужные, но ценные вещи, картины, вазы; дарить и жертвовать на Бог знает что большими кушами, даже на разные тамошние учреждения; у одного русского светского мота чуть не купил за огромную сумму, заглазно, разоренное и обремененное тяжбами
имение; наконец, действительно будто бы начал мечтать о браке.
Кроме нищеты, стояло нечто безмерно серьезнейшее, — не говоря уже о том, что все еще была надежда выиграть процесс о наследстве, затеянный уже год у Версилова с
князьями Сокольскими, и Версилов мог получить в самом ближайшем будущем
имение, ценностью в семьдесят, а может и несколько более тысяч.
Но прежде просил Кирила Петровича приехать к нему в гости с Марьей Кириловной, и гордый Троекуров обещался, ибо, взяв в уважение княжеское достоинство, две звезды и три тысячи душ родового
имения, он до некоторой степени почитал
князя Верейского себе равным.