Неточные совпадения
В этом же 1760 году Василий Иванович Суворов, находившийся по случаю открывшихся военных
действий в Петербурге, был отправлен за границу для устройства продовольствия армии во время похода и поручение это исполнил, видимо, очень успешно, потому что назначен сенатором, а в декабре губернатором занятого королевства Прусского, на место
генерала Корфа.
Александр Васильевич Суворов, утвердившись между тем со своим полком в Люблине — городке, составлявшем средоточие между Польшею и Литвою, — начал свои
действия против конфедератов. Подобно орлу высматривал он с вершины добычу и налетал на нее со всего размаху. Где только появлялись партии конфедератов,
генерал Суворов — он получил генеральский чин в 1770 году, после двадцатичетырехлетней примерной службы — шел туда форсированым маршем и, не дав им опомниться, нападал, разбивал и возвращался в Люблин.
Выехавший навстречу Александру Васильевичу в Виченцу
генерал квартирмейстер армии маркиз де Шателер старался, докладывая ему дорогой о расположении войск, выпытывать от него план предстоящих
действий, но Суворов, слушая его, говорил только...
Одним из особенно горячо возражавших против высказанного Александром Васильевичем общего плана будущих военных
действий был австрийский
генерал Меллас.
Семидесятилетний герой начал военные
действия с быстротою, отличавшей все его подвиги. Отрядив часть войска для овладения крепостями, находившимися в руках французов, Александр Васильевич сам пошел против неприятельской армии, бывшей под началом
генерала Моро.
Неточные совпадения
«Одним из тех ужасных, редких явлений в природе, случающихся, однако же, чаще в Японии, нежели в других странах, совершилась гибель фрегата «Диана». Так начинается рапорт адмирала к великому князю, генерал-адмиралу, — и затем, шаг за шагом, минута за минутой, повествует о грандиозном событии и его разрушительном
действии на берегах и на фрегате.
Генералы, сидевшие в застенке и мучившие эмиссаров, их знакомых, знакомых их знакомых, обращались с арестантами, как мерзавцы, лишенные всякого воспитания, всякого чувства деликатности и притом очень хорошо знавшие, что все их
действия покрыты солдатской шинелью Николая, облитой и польской кровью мучеников, и слезами польских матерей…
Князь высказал свою фразу из прописей в твердой уверенности, что она произведет прекрасное
действие. Он как-то инстинктивно догадался, что какою-нибудь подобною, пустозвонною, но приятною, фразой, сказанною кстати, можно вдруг покорить и умирить душу такого человека и особенно в таком положении, как
генерал. Во всяком случае, надо было отпустить такого гостя с облегченным сердцем, и в том была задача.
Генерал с своей стороны очень горячо и добросовестно отнесся к своей задаче и еще в Петербурге постарался изучить все дело, чтобы оправдать возложенные на него полномочия, хотя не мог понять очень многого, что надеялся пополнить уже на самом месте
действия.
На другой день по приезде Лаптева, по составленному
генералом маршруту, должен был последовать генеральный осмотр всего заводского
действия.