Неточные совпадения
Александр Васильевич
в сентябре 1779 года подал
в славянскую консисторию прошение о
разводе, но ему было отказано за недостаточностью доводов. Суворов апеллировал
в Синод, который и приказал архиепископу славянскому и херсонскому пересмотреть дело.
Александр Васильевич уехал
в одно из своих имений и подал оттуда новое прошение, прямо
в Синод, опять о
разводе.
Синод отвечал, что не может дать делу хода, потому что «подано доношение, а не челобитная, как требуется законом, что для
развода не имеется крепких доводов», что Варвара Ивановна живет
в Москве, следовательно, и просить надо московское епархиальное начальство, а не Синод.
После первой попытки получить
развод в 1779 году Александр Васильевич пишет Потемкину письмо, излагает
в общих чертах сущность дела, убеждает его, что другого исхода, кроме
развода, он иметь не может, просит Григория Александровича удостоить его, Суворова, высоким своим вниманием и предстательством у престола: «К изъявлению моей невинности и к освобождению меня
в вечность от уз бывшего союза».
Прося вторично
развода в 1784 году, Александр Васильевич входит
в переписку об этом со множеством лиц, преимущественно из своих подчиненных, пускаясь
в подробности и не заботясь об ограничении участников и сферы огласки.
Павел Петрович замечал проделки Суворова, но сдерживался. Когда же последний уехал с
развода, Павел Петрович, призвав к себе князя Андрея, долго и сильно пенял на Александра Васильевича, вспомнил свой разговор с ним
в кабинете, говорил, что не мог от него добиться толку, что на все намеки его, государя, о поступлении вновь на службу Суворов отвечал подробным описанием штурма Измаила и на замечание Павла Петровича, что он мог бы оказать новые услуги, вступив
в службу, начал рассказывать о взятии Праги.
Павел Петрович, видя смущение юноши-племянника, сделал вид, что поверил, и еще не раз приглашал Суворова к столу и на
разводы, обращался с ним милостиво, наводил разговор на прежнюю тему о поступлении на службу, но получал
в ответ уклончивые заявления о старости и болезнях.
— Парады!..
Разводы… Большое к себе уважение! Обернется, шляпы долой!.. Помилуй Господи!.. Да и это нужно, да во-время!.. А нужнее этого: знать, как вести войну, знать местность, уметь расчесть, уметь не дать себя
в обман, уметь бить! А битому быть — не мудрено!.. Погубить сотни тысяч!.. И каких, и
в один день… Помилуй, Господи!..
Когда после
развода поехали во дворец и Репнин хотел, по обыкновению, пройти
в кабинет государя, то камердинер остановил его, сказав...
— У меня просьба к вам есть… — начал он, и лицо его мгновенно при этом покрылось румянцем. — Вы, может быть, слышали… что я… собственно…
в разводе с женой, и что она даже… уехала за границу с одним господином. И вдруг теперь я… получаю из Парижа, куда они переехали, письмо… которым… уведомляют меня, что княгиня до такой степени несчастлива по милости этого человека, что вконец даже расстроила свое здоровье… Вы видели отчасти их жизнь: скажите, правда это или нет?
Неточные совпадения
— Но
в христианских обществах и у нас, сколько я знаю,
развод допущен, — сказал Степан Аркадьич. —
Развод допущен и нашею церковью. И мы видим….
В числе этих всех невест, которые приходили ей на память, она вспомнила и свою милую Анну, подробности о предполагаемом
разводе которой она недавно слышала.
—
Развод по нашим законам, — сказал он с легким оттенком неодобрения к нашим законам, — возможен, как вам известно,
в следующих случаях…
Вопрос
развода для нее,
в ее положении, вопрос жизни и смерти.
В своем же случае Алексей Александрович видел, что достижение законного, т.е. такого
развода, где была бы только отвергнута виновная жена, невозможно.