Неточные совпадения
Частный пристав с галантностью
военного человека поднял ассигнации, быть может желая возвратить их хозяйке. Но княжна в то
время быстро пошла к выходу. Полицейский чиновник несколько
времени подержал ассигнации в руках, следя глазами за удаляющейся Александрой Яковлевной, затем вдруг, как бы спохватившись, быстро сунул их в карман.
Сам Василий Иванович был
военным человеком только по званию и мундиру, не имел к настоящей
военной службе никакого призвания, а потому и сына своего предназначал к гражданской деятельности. Хотя
военная карьера была в то
время наиболее почтенная, но решение отца оправдывалось тем, что сын казался созданным вовсе не для нее: был мал ростом, тощ, хил, дурно сложен и некрасив. К тому же для кандидатства на
военное поприще было уже много упущено
времени.
Взгляды матери понятны.
Военная служба сопряжена с опасностями войны, и подставлять лоб единственного сына под пулю врага удел женщин-героинь, считавшихся единицами, имена которых на вечные
времена записаны на скрижалях всемирной истории.
Военная служба того
времени, особенно в гвардии, требовала значительных расходов и вознаграждалась, и то не всегда, только впоследствии. Пущенные же по гражданской части молодые люди, почти мальчики, тотчас же получали некоторое, хотя незначительное, содержание, пользовались доходами и переставали быть на полном отцовском иждивении. Такая перспектива для себя самого и подраставшего сына более улыбалась Василию Ивановичу. Потому-то он и не записал своего сына при самом рождении в
военную службу.
За последние дни Василий Иванович редко виделся со своим сыном, уже надевшим солдатский мундир и совершенно отдавшимся
военной службе, предмету его давних мечтаний. Старик Суворов проводил
время среди своих старых сослуживцев и знакомых. Им нередко сетовал он на упрямство сына, губящего добровольно себя и свое здоровье под гнетом солдатской лямки.
Александр Васильевич, впрочем, прослужив даже несколько лет в
военной службе, все остался прежним «дикарем» в обществе. Сослуживцы и приятели отца вращались к тому же в то
время в придворных сферах, которых боялся молодой Суворов, и несмотря на то, что Василий Иванович указывал в письмах к сыну возможность «найти случай», при дворе поддерживая эти знакомства, последний не ловил этого «случая».
В январе 1756 года его повысили в обер-провиантмейстеры и послали в Новгород. В октябре того же года сделали генерал-аудитор-лейтенантом, с состоянием при
военной коллегии; в декабре переименовали в премьер-майоры. Следовательно, первые годы по производстве в офицеры он только
временами нес строевую службу и ротой не командовал.
В эту пору своей жизни и службы Александр Васильевич продолжал ревностно заниматься своим умственным образованием, которое приняло теперь более общее развитие. Он не хотел быть только ремесленником
военного дела, и именно потому, что ставил его выше всякого другого. По всему казалось, что из него должен был выйти ученый-теоретик, так как
военная служба вовсе не требовала в то
время солидного образования и невежество было почти сплошное, нимало не препятствуя движению вперед по чиновной лестнице.
Если и в настоящее
время существует антагонизм между теорией и практикой вследствие коренящегося в значительном числе образованных людей убеждения, будто теория и практика имеют не одну общую, а две разные дороги, то в половине прошлого столетия серьезная научная подготовка тем более не считалась нужной для практической
военной деятельности.
Основные начала
военных операций неизменны во все
времена и независимы от условий оружия и места, только применение их к делу изменяется.
В то же
время, будучи исключительно практичным, он не давал спуска и практикам-невеждам, говоря про них, что они, может быть, и знают
военное дело, да оно их не знает.
В этом же 1760 году Василий Иванович Суворов, находившийся по случаю открывшихся
военных действий в Петербурге, был отправлен за границу для устройства продовольствия армии во
время похода и поручение это исполнил, видимо, очень успешно, потому что назначен сенатором, а в декабре губернатором занятого королевства Прусского, на место генерала Корфа.
Таким образом прошло около пяти лет
военных лет мирного
времени.
В это
время народ заволновался. Вдали показалась коляска. Городские власти и депутаты выравнялись, народ стал снимать шляпы. Коляска подъехала, и из нее вышло трое
военных.
Тем
временем окончательно состоялся Ясский договор с Турцией — Россия сделалась свободной для сведения счетов с Польшей. Поляки стали думать об обороне, в апреле решено расширить королевскую власть, сделать заграничный заем и прочее. Но было уже поздно, и через месяц Россия начала
военные действия.
Первое
время Суворов даже думал отказаться. Но там, на юге, у него были шансы на боевую службу, ввиду турецких
военных приготовлений, а тут, на севере, никаких. Это соображение его успокоило и ободрило.
— Как? Очень просто: цель к Парижу! Достичь ее, бить врага везде, действовать в одно
время на всех пунктах, умно, разумно, скоро, решительно, свободно, с усердием!
Военные дела имеют свой характер, ежеминутно изменяющийся, следственно частные предположения тут не имеют места, и вперед предвидеть дела никак нельзя. Одно лишь возможно: бить и гнать врага, не давая ему ни минуты отдыха. Но для этого нужно иметь полную свободу действовать — тогда только, с помощью Божией, можно достичь цели, в чем ручаюсь.
В это
время на итальянском театре войны французами командовали северной армией Шерер, бывший
военный министр, а южной — Макдональд, генерал, исполненный храбрости и распорядительности.
Александр Васильевич прождал пять дней, во
время которых австрийские комиссионеры уверяли, что мулы должны прийти с минуты на минуту, но, увы, последние не появлялись. Собрался
военный совет, и по мысли великого князя Константина Павловича Суворов приказал спешить донских казаков и лошадей их употребить под тяжести.
Он спал уже не на сене, и обеденное
время назначено было не утром, а во втором часу дня. Чувствуя себя лучше, Суворов то, по примеру последних лет, продолжал заниматься турецким языком, то разговаривал с окружающими о делах государственных и
военных. Никто, однако, не слышал от него ни упреков, ни жалоб относительно немилости государя.
Неточные совпадения
В это
время через беседку проходил высокий генерал. Прервав речь, Алексей Александрович поспешно, но достойно встал и низко поклонился проходившему
военному.
Всё это вместе произвело на Катавасова неприятное впечатление, и, когда добровольцы вышли на станцию выпить, Катавасов хотел в разговоре с кем-нибудь поверить свое невыгодное впечатление. Один проезжающий старичок в
военном пальто всё
время прислушивался к разговору Катавасова с добровольцами. Оставшись с ним один-на-один, Катавасов обратился к нему.
Губернский предводитель, в руках которого по закону находилось столько важных общественных дел, — и опеки (те самые, от которых страдал теперь Левин), и дворянские огромные суммы, и гимназии женская, мужская и
военная, и народное образование по новому положению, и наконец земство, — губернский предводитель Снетков был человек старого дворянского склада, проживший огромное состояние, добрый человек, честный в своем роде, но совершенно не понимавший потребностей нового
времени.
— Благородный молодой человек! — сказал он, с слезами на глазах. — Я все слышал. Экой мерзавец! неблагодарный!.. Принимай их после этого в порядочный дом! Слава Богу, у меня нет дочерей! Но вас наградит та, для которой вы рискуете жизнью. Будьте уверены в моей скромности до поры до
времени, — продолжал он. — Я сам был молод и служил в
военной службе: знаю, что в эти дела не должно вмешиваться. Прощайте.
В одном из домов слободки, построенном на краю обрыва, заметил я чрезвычайное освещение; по
временам раздавался нестройный говор и крики, изобличавшие
военную пирушку. Я слез и подкрался к окну; неплотно притворенный ставень позволил мне видеть пирующих и расслушать их слова. Говорили обо мне.