Через полчаса, в гостиницу прибыли наши знакомые, которым было назначено судьбой принять участие как в первом, так и во втором акте жизненной драмы, разыгравшейся в
семье князей Шестовых, судебный следователь Сергей Павлович Карамышев и исправляющий должность т-ского прокурора Леонид Иванович Новский.
Неточные совпадения
Во время этого пожара погиб, задохнувшись в дыму, другой потомок старого
князя.
Семья его и дворня едва успели спастись.
Через
семь месяцев после свадьбы княгиня Шестова благополучно разрешилась от бремени наследником титула и богатств
князей Шестовых,
князем Владимиром.
Сергей Павлович глубоко задумался. Ему живо припомнилась загадочная смерть мужа покойницы,
князя Александра Павловича, случившаяся
семь лет тому назад, и самоубийство несомненно невинного Якова Быстрова. Приезд доктора призвал его к настоящей действительности. Начался осмотр.
Цель всей ее жизни — месть
князю Виктору Гарину и всей его
семье — была близка к осуществлению.
Гиршфельд, получив подобное письмо своего доверителя, сперва положительно ошалел и решил ехать в Петербург, чтобы отговорить
князя передавать жене такую уйму денег, которые, естественно, переходя в
семью Гариных, ускользали из его загребистых лап, как поверенного, но размыслив, он тотчас сообразил, что с тестем Владимира,
князем Василием Гариным шутки плохи, и через дней, произведя несколько денежных комбинаций, устроил требуемый перевод, поживившись в этом деле и для себя весьма солидным кушем.
Мелкие лепты, как его, так и других друзей дома, в сокровищницу Марьи Викентьевны, в виду появления в
семье Боровиковых такого, выражаясь актерским языком, «жирного карася», как
князь Владимир, за ненадобностью прекратились, что отразилось на хозяйственном бюджете Анны Александровны, и она была очень довольна.
С своей «первой серьезной любовью», как называл Шестов Агнессу Михайловну, он познакомил и своего единственного оставшегося ему верным старого друга, —
князя Виктора Гарина. Тот изредка вместе с ним посещал
семью Боровиковых и даже шутя ухаживал за Зиночкой, к великому неудовольствию Милашевича.
Я, как его поверенный, должен сказать вам, как человеку самому близкому
князю, что эти средства далеко не велики — он истратил уже почти три четверти своего состояния вместе с выделом полумиллиона своей жене, а потому для вас и для вашей
семьи на совершенно комфортабельную жизнь хватит, но на постоянные пикники со всеми вашими знакомыми, извините меня, может и не хватить, тем более, что московские родственники
князя, я ему еще этого не говорил и вас прошу держать пока в тайне, по полученным мною сведениям, хотят положить предел его безумным тратам.
Возвращение
князя Виктора в родительский дом и наступившее сравнительное спокойствие в этой
семье раздражало и дразнило ее.
Ровно в
семь часов вечера
князь Гарин позвонился у парадной двери квартиры Пальм-Швейцарской.
Даже верного поклонника своей сожительницы, ежедневно посещавшего ее и ссужавшего нередко отнимаемыми им у собственной
семьи рублевками, Владимира Васильевича Охотникова, не пощадил
князь в своей погоне за деньгами.
«Однако у Михайлы есть вкус…» — мелькнуло в уме княжны, в первый раз внимательно посмотревшей на горничную княжны Варвары Ивановны, хотя она, без сомнения, много раз встречала ее в Баратове, когда
семья князя Прозоровского гостила у них два лета.
В то время, когда совершались описанные нами в предыдущих главах события, которыми семья Потемкиных, сперва сын, а затем мать, роковым образом связала свою судьбу с судьбою
семьи князей Святозаровых, Григорий Александрович вращался в придворных сферах, в вихре петербургского «большого света», успевая, впрочем, исполнять свои многочисленные обязанности.
Неточные совпадения
А
князь опять больнехонек… // Чтоб только время выиграть, // Придумать: как тут быть, // Которая-то барыня // (Должно быть, белокурая: // Она ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою // В то время левый бок) // Возьми и брякни барину, // Что мужиков помещикам // Велели воротить! // Поверил! Проще малого // Ребенка стал старинушка, // Как паралич расшиб! // Заплакал! пред иконами // Со всей
семьею молится, // Велит служить молебствие, // Звонить в колокола!
Жена?.. Нынче только он говорил с
князем Чеченским. У
князя Чеченского была жена и
семья — взрослые пажи дети, и была другая, незаконная
семья, от которой тоже были дети. Хотя первая
семья тоже была хороша,
князь Чеченский чувствовал себя счастливее во второй
семье. И он возил своего старшего сына во вторую
семью и рассказывал Степану Аркадьичу, что он находит это полезным и развивающим для сына. Что бы на это сказали в Москве?
— Случайно-с… Мне все кажется, что в вас есть что-то к моему подходящее… Да не беспокойтесь, я не надоедлив; и с шулерами уживался, и
князю Свирбею, моему дальнему родственнику и вельможе, не надоел, и об Рафаэлевой Мадонне госпоже Прилуковой в альбом сумел написать, и с Марфой Петровной
семь лет безвыездно проживал, и в доме Вяземского на Сенной в старину ночевывал, и на шаре с Бергом, может быть, полечу.
Ну, чем же я, Бакула, не боярин! // Вались, народ, на мой широкий двор, // На трех столбах да на
семи подпорках! // Пожалуйте,
князья, бояре, просим. // Несите мне подарки дорогие // И кланяйтесь, а я ломаться буду.
Разве мы не видали своими глазами
семьи голодных псковских мужиков, переселяемых насильственно в Тобольскую губернию и кочевавших без корма и ночлегов по Тверской площади в Москве до тех пор, пока
князь Д. В. Голицын на свои деньги велел их призреть?