Ногайская орда

Александр Тамоников, 2019

Лето 1564 года. В Москву тайно пробирается мурза ногайской орды, желающий перейти на сторону московского государя. В доказательство своей преданности перебежчик сообщил, что один из его соседей собирается напасть на пограничные русские земли. Царь Иван Грозный возмущен наглостью ногайцев. Он приказывает князю Дмитрию Савельеву и его дружине нанести упреждающий удар. Отряд Савельева выдвигается к границам мятежного улуса. Остается последний бросок. Но в этот момент князь неожиданно узнает об истинном положении дел. Оказывается, коварный набег готовит не сосед, а тот, кто навязывается Москве в друзья. Обман и предательство налицо. Спасти ситуацию может только чудо или… военный талант Савельева.

Глава 3

Шум на улице услышал Магоня.

— Чего это там? — проговорил холоп.

Княгиня и княжна промолчали. Они находились в великой тревоге, не понимали, что происходило там, где находился их муж и отец.

— Пойду, гляну. — Магоня повернулся к княгине. — А ты смотри тут за своим выводком. Если что, прибью!

Он шагнул в коридор и пошел к крыльцу. В это время по лестнице, ведущей в верхние сени, уже поднимались воевода Савельев, Влас Бессонов и князь Лаперин, еще кто-то.

— Ух ты! — воскликнул холоп.

Он выхватил топор, захлопнул дверь, закрыл ее на засов, повернулся, дабы идти в опочивальню, но увидел впереди какой-то неясный силуэт.

— Эй, ты кто? Гришка? Сашка?

— Я твоя смерть, пес ты шелудивый!

— Ага! Обманул, стало быть, князь. Ну что ж, пусть на себя пеняет.

— Ты рот бы свой прикрыл, — спокойно проговорил Горбун, легко поигрывая шестопером. — А то задену случайно, и придется потом соскабливать со стены твои мозги. Хотя откуда им взяться в такой дурной башке?

Княгиня слышала этот разговор и поняла, что кто-то пришел им на выручку. В темных сенях этому человеку будет тяжело драться с Магоней. Она взяла со стола свечу, открыла дверь опочивальни.

— Назад, сучка блудливая! — крикнул Магоня. — На куски изрублю!

— Нет, — так же спокойно сказал Горбун. — Не сможешь. Я не дам.

— Да кто ты такой?

На дверь с крыльца кто-то крепко надавил. Еще немного, и она слетит с петель.

Магоня решил действовать. Он не представлял, какой силой и мастерством обладал воин, стоявший перед ним. Разбойник начал махать топором, наступать на Горбуна.

Тот отошел на пару шагов, потом отвел шестопером удар топора и без остановки сверху вниз влепил ему по голове. Череп раскололся. Разбойник упал на пол и задергался в судорогах.

Горбун перешагнул через него, пошел к дверям. Та тряслась, но стояла.

— Эй, князь! — Горбун знал, что за створкой находился Савельев. — Погоди ломиться. Нет нужды дверь вышибать. Сейчас я отворю.

— Осип, ты в порядке?

— В полном.

— Семья?

— Тоже.

— А Магоня?

— Он не в порядке. Противно смотреть на то, что от него осталось.

— Отворяй!

— Ага.

Горбун открыл дверь, и мимо ратников особой дружины в опочивальню рванулся князь Лаперин. Он не заметил труп своего бывшего холопа, споткнулся об него, упал, тут же поднялся и вбежал в комнату.

Туда же прошел и Дмитрий Савельев. Влас с Горбуном остались в сенях. Жена и дочь бросились к мужу и отцу, обняли его и заплакали.

Савельев присел на лавку, на которой спал ребенок, вернул князю Лаперину мешок с деньгами и сказал:

— Ну вот, Аркадий Дмитриевич, кажется, и все. Мы сделали свое дело.

— Да, Табачника вы схватили, остальных побили, освободили мою семью. Спасибо вам…

В это время на улице вдруг раздался истошный рев:

— Прибью, собака!

Кричала явно баба.

— Чего это там? Горбун! — крикнул Савельев.

— Тут я.

— Что за рев во дворе?

— Сейчас гляну, — сказал Осип, через малое время заглянул в опочивальню и проговорил: — Князь, там, во дворе, баба Чибиса Валентина едва Бажена вилами не пробила. Хорошо, вовремя отмахнулся. Сейчас ее связали, лежит на земле. Но с ней малец пятилетний. Плачет он. Чего с ними делать-то?

— Пусть пока полежит. За мальцом пусть Истома присмотрит. Я подойду, разберусь.

— Ага, я передам Уварову.

— Давай.

Горбун передал лучнику наказ, вернулся в сени, присел на сундук, стоявший в углу, взглянул на Бессонова-младшего, хотел было что-то ему сказать. Но тут из опочивальни вышли Дмитрий Савельев и князь Лаперин со всей своей семьей. Ратники поднялись.

Воевода взглянул на них и приказал:

— Давайте вниз! Бабу Чибиса и сына его в телегу, что на заднем дворе. Влас, лошадь запрягай. Повезешь их в монастырь.

— Уразумел, князь!

Горбун с Бессоновым спустились по лестнице во двор.

Семья Лапериных уместилась в колымаге. Князь сам повел ее к монастырю.

Шум, поднявшийся на княжеском подворье, разбудил ближайших соседей. К воротам подошли мужики.

Покуда Влас запрягал лошадь, а Горбун сажал в телегу связанную Валентину и сына, Савельев вышел к крестьянам и спросил:

— Чего собрались, люди?

Вперед вышел мужик и осведомился:

— А чего тут за шум поднялся и кто ты таков?

— Я товарищ твоего хозяина, а вам-то, мужики, чего надо?

— Проведать хотели, что случилось.

— Разбой случился самый настоящий. Табачник подбил Чибиса, Магоню и Тугина к измене. Они захватили семью князя и затребовали выкуп, пригрозили, что иначе убьют всех.

Мужик оторопел.

— Да что ты такое говоришь?

— Как оно было, так я и говорю. Посему пришлось нам силой отбивать ваших хозяев. Табачника мы живым взяли, его ждет суд государев, остальных побили до смерти.

— Вот, стало быть, как?

— Тебя как звать-то? — спросил Савельев мужика.

— Пров Демьянов. А чего?

— Лошадь и телега нужны, тела отвезти в монастырь. С отдачей и платой, само собой.

— Так я свою лошадь дам с телегой, сам и отвезу. А сколько заплатишь?

— Алтын.

— Годится. Сюда подгонять?

— Сюда.

— Побежал я.

Другой мужик подошел к воеводе и спросил:

— Вальку с сыном Лешкой вы тоже прибили?

— Нет, они живы. Мы их сейчас в монастырь отвезем. Малолетний сын ни в чем не виноват, и жена за мужа не ответчица. Да и жить ей одной в деревне после случившегося тяжело будет. Лучше в монастырь.

— Это так.

— Вы все узнали, мужики? Глядите, не дай бог кто-то из вас решится залезть на княжеское подворье, покуда там новые люди не объявятся!

— Да ты что, мы не разбойники, не воры.

— Я вас предупредил! А теперь ступайте по домам, ночь на дворе.

Мужики разошлись.

На подворье подъехал Пров и сказал:

— У меня все готово, вельможа. Как обращаться-то к тебе?

— Князь Дмитрий.

— Гляди ж ты! Еще один! Давненько у нас на деревне не было сразу двоих князей. Хотя это не мое дело. Грузить, что ли, тела?

— Сам управишься?

— Еще копейку дашь, князь Дмитрий, так и управлюсь.

Савельев протянул мужику монетку. Тот взял ее, прошел во двор, погрузил в телегу мертвые тела, накрыл их полотняным пологом и встал за воротами.

Ратники закрыли их и отправились в монастырь. Там они и переночевали.

Утром, после молитвы и завтрака, пришло время возвращаться на Москву. Савельев поручил Бессонову вести свое небольшое войско.

Крылов подошел к Лаперину и спросил:

— А чего ты, князь Аркадий Дмитриевич, на Москву собираешься? Тебе ведь надо в вотчине порядок навести.

— Избавлюсь я от этой деревни, продам ее, — ответил Лаперин. — После того что приключилось, проживать там мы не сможем. Особенно жена и дочь.

— Это, конечно, твое дело.

К Крылову подошел Савельев и сказал:

— Ну а я поеду к себе в Калму, Юрий Петрович, если, конечно, ты не против.

— Езжай. Прими благодарность от имени государя.

— Не за благодарности служим.

Вскоре Дмитрий был в вотчине. Ульяна встретила его. Князь рассказал жене о беде, произошедшей в Тихомировке.

Ульяна выслушала его и возмутилась:

— Да как же так можно-то!

— Можно, Ульяна. Сама видишь.

— А у нас такое тоже может приключиться?

— У нас — нет. Народ не даст. Да и управитель порядочный человек. Совершенно непонятно, как князь Лаперин набрал в ближнюю прислугу изменников.

— Откуда он знал, что Табачник окажется лиходеем?

Слухи по округе распространялись быстро. Днем и в Калме, и в других ближних деревнях и селах стало известно о кровавом деянии, совершенном разбойниками в Тихомировке.

На княжеское подворье пришли мужики.

Князь Дмитрий встретил их и спросил:

— По какому поводу вы явились?

— Да вот решили мы всем миром сказать тебе, князь, что у нас измены не будет. А коли кто хоть заикнется против тебя, Дмитрий Владимирович, того мы сами накажем по-свойски.

— Спасибо, мужики. Занимайтесь своими делами. Если у кого по хозяйству есть вопросы, то задавайте их.

Вперед вышел мужик преклонных лет и сказал:

— Да все в порядке, князь. Одно беспокоит. Коли неурожай в нынешнем году будет, ты нам поможешь?

— Помогу, конечно. Я уже купил зерно, которого всем вам вполне хватит до следующего урожая.

— А дорого возьмешь за зерно?

— Не беспокойтесь, за сколько сам взял, за столько и вам отдам. Кому надо, с отсрочкой. А тем семьям, которые только что поселились на починках и никаких запасов не имеют, так и даром. Не переживайте за это, мужики.

— Благодарствуем, князь. Помни, что мы за тебя, за семью твою готовы головы сложить.

— Я знаю об этом. Ступайте, мужики, с Богом, занимайтесь спокойно своей работой.

Мужики в пояс поклонились своему князю и ушли со двора.

Ульяна все видела и слышала.

Она подошла к мужу и спросила:

— А сегодня мы что делать будем, Дмитрий?

— А давай поедем к реке, на луг. Я там в траве высплюсь. Ведь всю ночь глаз не смыкал.

— Добро, я собираю Володьку.

Но не успела Ульяна отойти, как у ворот остановился всадник.

— Кто это к нам пожаловал? — спросила Ульяна.

— Пойду погляжу, — сказал Дмитрий и вышел за калитку.

Всадник соскочил с коня, поклонился.

— Приветствую тебя, князь Дмитрий Владимирович.

Он тут же завидел Ульяну, поклонился и ей.

— Приветствую, княгиня.

— И тебе доброго здравия, воин, — проговорил воевода особой дружины и поинтересовался: — Как зовут тебя? С чем приехал?

— Я Федор Голубов. Государь всея Руси прислал меня к тебе, князь, со своим наказом.

— И что велел передать государь, Федор? — спросил Савельев.

— Сегодня после полуденной молитвы и трапезы ты, князь Дмитрий Владимирович, должен прибыть к нему во дворец.

— Вот и кончился мой отдых, так и не начавшись, — проговорил Дмитрий.

Гонец не понял его.

— Ты что-то сказал, князь?

— Нет, ничего. Собираюсь, выезжаю.

— Мне велено сопровождать тебя.

— Если велено, то сопровождай. Только я и семью с собой заберу.

— Это твое дело.

— Скажи еще вот что. Князя Крылова государь к себе не вызвал?

— Того не ведаю.

— Ясно. Ты пройди на кухню, там тебя накормят.

— Благодарствую, князь. Коня бы напоить.

— И коня напоят. — Савельев кликнул к себе управителя Севастьянова и приказал ему: — Прими царского посланца, Аким!

— Сделаю, князь.

— И приготовь повозку с кучером.

Управитель кивнул и сказал гонцу:

— Следуй за мной, воин.

Ульяна, конечно, все слышала и заявила, нисколько не скрывая своего недовольства:

— Вот и съездили на луг, вот и выспался ты, Дмитрий.

— Ничего, высплюсь еще. Собирайся, лебедушка моя. Не следует заставлять государя ждать.

— Да, Дмитрий, собираюсь.

К Москве Савельев с Ульяной, сыном и гонцом подъехали, когда солнце встало в зенит. Приезда хозяев слуги не ожидали, поэтому ворота были заперты.

Дмитрий постучал рукоятью плети по доскам и закричал:

— Эй, народ, есть кто дома?

Голос князя услышал служка Прошка, который постоянно был занят какими-то делами во дворе.

— Дядька Степан, тетка Авдотья, хозяева вернулись! — завопил он.

Стряпуха заохала, заметалась. Ключник Габра выскочил во двор, поправляя одежду.

Прошка отворил ворота, поклонился и сказал:

— Доброго здравия вам, господа.

— И тебе тоже, Прошка, — ответил князь.

Возница Ефимий, прибывший из Калмы, спросил:

— Я могу домой вернуться, князь?

— А пообедать?..

— Дома пообедаю, коли дозволишь, Дмитрий Владимирович.

— Отчего не дозволить, езжай.

Возница повернул повозку и повел ее обратно в Калму. В Москве у князя была еще одна карета для выезда. Но он, как и другие жители столицы, в том числе и самые знатные, чаще передвигался по городу верхом либо пешком.

Авдотья убежала в летнюю кухню, а Габра сказал хозяину:

— Я сей же миг пошлю Прошку баньку растопить. Авдотья обед приготовит. На это уйдет время, князь. Извиняй, нынче мы вас никак не ждали.

— Я и сам не знал, что приеду. Но сейчас на подворье не задержусь, дело у меня есть. Вы с Авдотьей и Прошкой занимайтесь хозяйством.

— Угу. Все скоро будет готово.

Ульяна тем временем уложила сына спать.

Дмитрий же в сопровождении гонца отправился в Кремль.

Стража пропустила их туда беспрепятственно, была предупреждена. Гонец, выполнивший свое задание, остался у Спасских ворот, а воевода особой дружины поехал дальше.

Государя с небольшой свитой, князя Крылова и лиходея Табачника, стоявшего перед ними на коленях, Дмитрий завидел, как только свернул ко дворцу. Он заметил, что государь и Крылов его увидели, но не стал подъезжать к ним, спешился и принялся смотреть на суд.

Иван Васильевич был суров и безжалостен.

— Вот как ты, пес смердящий, отплатил своему хозяину за то, что тот дал тебе вольную! — заявил он. — Решился на убийство княжеской семьи ради денег. Пошел на измену, разбойник и вор! Удумал захватить беззащитных женщин и двухлетнего княжича!

Табачник, весь бледный, стоял на коленях и дрожал:

— Бес попутал, государь, не вели казнить, отправь в темницу, в Сибирь, куда угодно, только прошу, прости меня и сохрани жизнь, — пролепетал он.

— А ты сохранил бы жизнь князю, его семье, да и подельникам своим? Почему ты так легко убил своих недавних товарищей?

— Это не я, а холопы.

— Замолчи, пес! Окажись ты за пределами Руси, всех бы там извел, а у меня жизнь вымаливаешь. Не надейся. Нет тебе прощения.

— Не вели казнить! — взвыл Табачник и ударился лбом о брусчатку.

Государь подозвал к себе ближнего боярина и повелел:

— Покуда в темницу его, на цепь. Сейчас же оповестить народ о завтрашней показной казни на Лобном месте. Пусть люди поглядят, как подыхает этот тать. Увести!

Стража схватила завывшего от бессилия и страха Табачника, напрочь лишившегося былой дерзости, и потащила в темницу. Гонцы и глашатаи двинулись к воротам, выполнять наказ царя.

Как стражники утащили разбойника, Иван Грозный взглянул на Савельева и сказал:

— А ты, Дмитрий, чего это там притулился? Ты схватил этого лиходея Табачника, побил шайку, спас князя и его семью, а в стороне стоишь.

— Государь, так ты же занят был, суд творил. Я мешать не хотел, — сказал Дмитрий.

— Оставь коня и вместе с князем Крыловым отправляйся во дворец. Он знает, куда, в какую палату вам идти.

— Слушаюсь!

Дмитрий передал коня стражнику, подошел к Крылову и спросил:

— Что случилось, Юрий Петрович?

— Не знаю, Дмитрий Владимирович.

— Ну конечно, как всегда.

— На этот раз правду говорю. Как привезли сюда Табачника и Лаперина, так государь поначалу с князем говорил. Аркадий Дмитриевич поведал ему, как ты расправился с лиходеями и освободил его семью, потом вышел к разбойнику. Тут и ты подъехал. Я удивился, но подумал, что царь позвал тебя, чтобы отблагодарить за отменно выполненную работу. Может, так оно и есть?

Савельев вздохнул и проговорил:

— Государь мог сделать это и позже, и сейчас, здесь же, у дворца, при всех. Но позвал внутрь, кстати, куда именно?

— В тайную палату.

— Вот, в тайную палату! Значит, не в благодарности дело. У Ивана Васильевича есть новое задание для особой дружины.

Крылов пожал плечами и сказал:

— Может, и так. Пойдем, Дмитрий Владимирович.

Они прошли по хитросплетениям коридоров дворца и оказались в небольшой палате. Кроме кресла-трона, на котором восседал Иван Грозный, да простых лавок на каменному полу, там ничего не было. В помещении даже сейчас, днем, горели свечи, потому как окон здесь не имелось.

Царь указал на лавки и произнес:

— Садитесь, князья. Знаю, что вы с дороги, передохнуть толком не успели. Но так уж вышло. Мне надобно будет выехать из города, а до того дать задание особой дружине. Посему обговорим все прямо сейчас.

Крылов поклонился и заявил:

— Твое слово для нас закон, государь.

Князья сели на лавку.

Иван Васильевич взглянул на них и заговорил:

— Вам хорошо известно, что такое Ногайская Орда. Вот о ней речь сейчас и пойдет. Она выделилась из Золотой Орды, когда та распалась. Ее территория сто пятьдесят лет назад простиралась от реки Яик до Волги, доходила до Иртыша и до Аральского моря. Там проживали и другие народности, половцы например. Ногайская Орда могла выставить более чем триста тысяч воинов. У нас в Москве есть ногайские дворы, главный — в Кожевниках, другие в Замоскворечье. Ногайцы живут и в Татарской слободе. Только в прошлом году, когда мы вернули Полоцк, ногаи пригнали к столице более восьми тысяч лошадей. У нас, можно сказать, большая часть рати сидит на ногайских конях. Но, как и Золотая Орда, ногайцы не избежали междоусобицы. Тому пример — противостояние между их биями Юсуфом и Исмаилом. Бий у них, это как хан в Крыму. Девять лет назад Юсуф был убит. Войну продолжили его сыновья. Эта свара закончилась смертью Исмаила в прошлом году, сильным разорением и упадком орды. Когда шла междоусобица, земли ногаев настигли засуха и голод. Два года подряд орда оставалась без урожая. Тогда многие ногайцы ушли в Крым. С Исмаилом у меня были дружеские отношения, он являлся союзником Москвы, но удержать единой свою страну не смог. Бий Казый основал Малую Ногайскую Орду у реки Кубань и Приазовья. От нее откололась Алтыулская Орда. Сейчас ею правит сын Исмаила Тинехмат. В Малой же главенствует все тот же Казый, коего в приязни к Москве заподозрить трудно. Слишком уж велико влияние на орду крымского хана. — Иван Васильевич взял паузу, посмотрел на князей и спросил: — Утомил я вас?

— Нет, конечно, — ответил Крылов. — Но я одного не разумею. Зачем ты все это сейчас говоришь, государь? История Ногайской Орды нам известна. Кроме, может быть, некоторых незначительных событий.

Царь кивнул и сказал:

— Да, это общая картина взлета и падения орды. А то, что происходит там сегодня, очень интересно и в то же время весьма тревожно.

Князья переглянулись.

Государь поднялся, прошелся по палате и продолжил:

— Как будет далее править Казый, я не знаю, но не сомневаюсь в том, что Девлет-Гирей не выпустит его из своего влияния. У крымского хана есть свои надежды на Малую Орду. Она, конечно, ослабла, но даже в этом состоянии способна выставить до шестидесяти тысяч всадников. Ногаи почитаются лучшими воинами из всех татар, самыми отчаянными и свирепыми. Между нами установились добрые отношения, однако голодные взгляды Ногайской Орды не раз обращались на Москву. Еще хан Юсуф одиннадцать лет назад выпытывал у нашего плененного гонца, где можно свободно переправиться через Оку и подойти к московским землям, чтобы взять хороший ясырь, поживиться нашим добром. Пленник уверял его в том, что он не сможет добиться успеха, однако Юсуф повел-таки на Москву сто двадцать тысяч воинов. Он дошел до Волги и Дона, затем до Оки. Ногайцы сильны в открытых сражениях в чистом поле, но вот крепости осаждать не приучены. Они просто не знают, как это делается. Посему их поход завершился между Серпуховом и Каширой. Наши войска в полной мере использовали укрепления этих городов и смогли отразить нападение. Юсуф увел орду в свои земли, так ничего и не заполучив. Но стремление разорять русские земли у ногаев осталось. Оно поддерживается из Крыма. Позавчера из орды прибыли мурзы, пригнали еще коней, встали за Яузой. Наши купцы начали торговаться с ними. В тот же вечер, уже после захода солнца, мурза Салмай тайно приехал в Кремль, в Посольский приказ.

Дмитрий знал, что во время таких разговоров Иван Васильевич позволял собеседникам перебивать его, задавать вопросы, поэтому спросил:

— Как этот мурза смог тайно проникнуть в Кремль?

— Чрез скрытый проход, идущий от Тайницкой башни. Мурза поступил хитро. Сначала он послал туда своего верного человека. Тот сказал страже, что ногайский вельможа желает поговорить с думным дьяком Иваном Висковатовым, главой Посольского приказа. Десятник стражи сообщил ему об этом. Дьяк тут же сказал мне о намерениях мурзы. Я повелел Висковатову провести переговоры, а если будет такая нужда, то доставить мурзу Салмая ко мне. Вот так оно и вышло.

Конец ознакомительного фрагмента.