Николай Леопольдович, наскоро выпив свой стакан, вскочил с постели, надел шитые золотом туфли, накинул бархатный темно-синий халат, вынул из под подушки связку ключей и
прошел в кабинет.
Неточные совпадения
Ты, будто бы идя
в свою комнату, зайдешь
в всегда отворенный
кабинет и вольешь опиум, который стоит на письменном столе, около крайнего шкапчика,
в коричневом пузырьке,
в приготовленную на ночном столике рюмку, а затем
пройдешь к себе.
Проходя в отдельный
кабинет мимо зимнего сада, компания заметила Гиршфельда, сидящего тоже с компанией за столом под громадной развесистой пальмой.
Проходя через
кабинет, он вспомнил, что, идя к больному, он невольно взглянул на то место, где висел портрет Лиды, который он теперь держал
в своих руках, и удивился, что место было пусто — портрета не было — он не знал, что Шатов велел перенести его к себе
в спальню.
— С умом, батенька, приступить надо, под строгим секретом. Прежде всего протрубить
в газетах, что акции эти ничего не стоять, что по ним не будет ничего получено, а потом понемногу начинать скупать, направляя желающих продать к Вурцелю. Он
в своем
кабинете эти дела и обделает. Знакомство у вас есть. Каждого продавца надо припугнуть, чтобы он держал эту продажу
в тайне, а то-де собьют цену. Теперь благо еще паника не
прошла. Поняли?
Она не присутствовала даже на похоронах, с которых князь вернулся мрачнее тучи и прямо
прошел в свой
кабинет, откуда не выходил десять дней, и лишь после отслуженной на девятый день
в зале,
в его присутствии, панихиды, с нежностью приласкал одетую
в траурное платьице сироту.
Прошло несколько дней. Раз, вечером, Ольга Петровна пригласила к себе
в кабинет Александрину.
Время, как всегда
в ожидании, тянулось черепашьим шагом. Он перешел
в кабинет, где уже,
в виду зимних сумерек, были зажжены свечи и лампы, все нет, нет да поглядывал на брошенную им на письменный стол карточку ожидаемой им барыни, и
в волнении
ходил по комнате.
Виктор большими шагами стал
ходить по своему роскошному
кабинету, затем подошел к письменному столу, отпер один из ящиков и, достав довольно объемистый футляр синего бархата, открыл его.
В нем был прекрасно сделанный портрет Пальм-Швейцарской,
в том самом костюме,
в котором он увидал ее
в первый раз на сцене
в пьесе «На хуторе». Александра Яковлевна,
в редкие минуты баловства ею молодого князя Гарина, снялась исключительно для него и подарила ему этот портрет.
Явился местный помощник пристава, который и
прошел вместе с хозяином
в кабинет.
Сходить в кабинет за книгой мешала лень, вызванная усталостью, теплом и необыкновенной тишиной; она как будто всасывалась во все поры тела и сегодня была доступна не только слуху, но и вкусу — терпкая, горьковатая.
— Тут нет места хотеть или не хотеть, — отвечал он, — только я сомневаюсь, чтоб Орлов мог много сделать; после обеда
пройдите в кабинет, я его приведу к вам. Так вот, — прибавил он, помолчав, — и ваш черед пришел; этот омут всех утянет.
Летнее утро; девятый час в начале. Федор Васильич в синем шелковом халате появляется из общей спальни и через целую анфиладу комнат
проходит в кабинет. Лицо у него покрыто маслянистым глянцем; глаза влажны, слипаются; в углах губ запеклась слюна. Он останавливается по дороге перед каждым зеркалом и припоминает, что вчера с вечера у него чесался нос.
Неточные совпадения
Проходит и еще один день, а градоначальниково тело все сидит
в кабинете и даже начинает портиться.
Степан Аркадьич с тем несколько торжественным лицом, с которым он садился
в председательское кресло
в своем присутствии, вошел
в кабинет Алексея Александровича. Алексей Александрович, заложив руки за спину,
ходил по комнате и думал о том же, о чем Степан Аркадьич говорил с его женою.
Пройдя небольшую столовую с темными деревянными стенами, Степан Аркадьич с Левиным по мягкому ковру вошли
в полутемный
кабинет, освещенный одною с большим темным абажуром лампой.
Приехав к месту своего служения, Степан Аркадьич, провожаемый почтительным швейцаром с портфелем,
прошел в свой маленький
кабинет, надел мундир и вошел
в присутствие.
Он не раздеваясь
ходил своим ровным шагом взад и вперед по звучному паркету освещенной одною лампой столовой, по ковру темной гостиной,
в которой свет отражался только на большом, недавно сделанном портрете его, висевшем над диваном, и чрез ее
кабинет, где горели две свечи, освещая портреты ее родных и приятельниц и красивые, давно близко знакомые ему безделушки ее письменного стола. Чрез ее комнату он доходил до двери спальни и опять поворачивался.