Неточные совпадения
Большинство такого рода молодых людей так и остается до конца
дней живота своего подающими надежды, некоторые из них вскоре обращаются в безнадежных. Но Николай Леопольдович был из молодых да ранний, и с первого взгляда на него можно было, не будучи пророком, предсказать, что он не пропадет и спокойно дойдет до раз им намеченной цели… Цель эта, впрочем, вся исчерпывалась рефреном известных куплетов...
Пансион этот, впрочем, вскоре постигла судьба многих московских пансионов: он закрылся за недостатком учащихся, а Вознесенский, с помощью одного капиталиста, открыл свое большое реальное училище и повел
дело на широких началах.
Дело оказалось блестящим.
— Вы по
делу? Как прикажете доложить? — осведомился лакей.
— Я так даже попрошу позволения откланяться, — встал Карнеев, — мне необходимо съездить по
делу.
— Если по
делу, не задерживаю, сигару на дорогу захватите, — пододвинул Константин Николаевич гостям ящик с сигарами и взял одну сам.
— Об этом нечего и думать; это значит на первых же порах испортить себе карьеру. Обстановка и внешность для адвоката первое
дело. Без этого закрывай лавочку.
— Так… Начинать карьеру с займа плохое
дело. Это значит строить здание на песке. Если впоследствии случится нужда и надо будет перехватить, поверьте, вы у меня не встретите отказа, но на обстановку, будто бы нужную для адвокатской лавочки (ваше собственное выражение), хоть сердитесь на меня, не дам…
— Да я и не прошу, я пошутил, можно будет в самом
деле начать понемножку.
— Скажите лучше достоинство… Но к
делу!
— Он уже в деревне, я отправила его третьего
дня с Марго — это бедная племянница моего мужа, княжна Маргарита Дмитриевна Шестова. Она гостит лето у нас. Красавица в полном смысле этого слова. Смотрите, не влюбитесь, — сказала княгиня, играя глазами.
— О, да вы на самом
деле опасный, а я в Москве одна.
— Я еду завтра, а вы выезжайте через два
дня. По расчету времени, я вышлю лошадей на станцию.
— Это еще не все условия и нечего убегать так скоро, — остановила его Зинаида Павловна. — Через несколько
дней вы принадлежите всецело моему сыну, но сегодня я хочу, чтобы вы отдали ваше время мне.
«Нужно подделаться к старику и сделаться его поверенным. Если же он умрет (поскорей бы) — крупное утверждение в правах наследства, управление
делами и именьями, можно даже жениться… Это худший исход… но все-таки».
В шестом часу утра следующего
дня карета с опущенными шторами отъехала от угла Софийки и Кузнецкого моста и проехав последний, Лубянку, Мясницкую, площадь Красных ворот, повернула за угол налево и остановилась у подъезда Северной гостиницы.
В качестве учителя сына Зинаиды Павловны и прибыл Гиршфельд,
дня через три после происшедшего, на станцию Ломовис, где мы оставили его сидящим на станционной скамейке.
Усадьба князей Шестовых лежала в одной из лучших местностей Т-ской губернии. Не говоря уже о том, что в хозяйственном отношении именье это было золотое
дно — черноземная почва славилась своим плодородием, а «шестовская» пшеница всегда дорого стоила на рынке, — самое местоположение усадьбы было до нельзя живописно.
В реке, в этом месте, на самом
деле был омут.
Прибавляли, что построивший решетку с крестами князь в
день ее окончания был во время вечерней прогулки заведен нечистой силой на это место, избит старым князем и защекочен русалками.
Княгиня вставала в два часа
дня и пила утренний чай в голубой гостиной, муж же в это время уже обедал.
Свой ежедневный режим княгиня также не изменяла для гостей, которые, по большей части соседние помещики и губерские власти, по несколько
дней гостили в Шестове, ведя себя совершенно как дома, заказывали себе в какое хотели время завтраки (два повара, один переманенный князем из клуба, а другой старик, еще бывший крепостной, работали, не покладая рук, в обширной образцовой кухне), требовали себе вина той или другой марки из переполненных княжеских погребов, не мешали хозяевам, а хозяева не мешали им, и обе стороны были чрезвычайно довольных друг другом.
Разочарованная ли судьбою, утомленная ли долгим ожиданием, или же под влиянием страсти, но только в один прекрасный
день, или лучше сказать вечер, она убежала из родительского дома с сыном и наследником неизмеримых богатств незадолго до того отошедшего к праотцам местного откупщика.
Пожелав быть представленным, он на другой же
день сделал визит m-lle Введенской и был положительно очарован «русской парижанкой».
Князь на другой же
день после свадьбы увез свою молодую жену в деревню, где и поселился безвыездно, держа ее буквально взаперти, хотя и окружая всевозможной роскошью.
Заботы о больном отце и по хозяйству препятствовали княжне Лиде погостить в дядиной усадьбе со
дня смерти Анны Ивановны.
Лида же с детской радостью встретила желанный
день окончания пансионской премудрости и отдалась всецело попечениям о больном отце и хозяйстве.
Где только не побывала, чему только не училась и чем только не занималась за четыре года, прошедшие со
дня окончания пансионского курса, княжна Маргарита Дмитриевна.
— А вот имею честь представить княжна Маргарита Дмитриевна, моя племянница, это уже не кандидат, а магистр, или даже, пожалуй, доктор всех наук, с ней держите ухо востро, всю премудрость наших
дней изучила и все еще находит недостаточным, — ядовито заметил князь.
Николай Леопольдович тоже, на самом
деле проголодавшись с дороги, с удовольствием принялся за завтрак.
Ежемесячно он посещал Шестово, так как в селе был врачебный пункт, и гостил
дня три, четыре, проводя, впрочем, все время за карточным столом в княжеской усадьбе.
Оригинал он был страшный и летом переносил свою канцелярию из занимаемого им помещения в приобретенную им лагерную палатку на берег реки, заставляя своих двух рассыльных поочередно сторожить
дела, а сам на несколько
дней отлучался в Шестово перекинуться в картишки, до которых он был страшный охотник.
В
деле исправления должности следователя ей помогала и старшая дочь Леночка, угреватая девица лет двадцати трех.
Княгиня села с Голем, Гурбановым, Крутиковым за партию ералаша, любезно заменив Карамышева, за которым прислали нарочного по «экстренному»
делу.
—
Днем следит князь, вечером гости, при ней всегда княжна — это ужасно! Но княжна… княжна… она должна быть моею! — вслух проговорил Николай Леопольдович и сам испугался произнесенной им фразы.
— Вы с первого
дня стали заглядываться на княжну.
— Пусть так, но какое
дело до всего этого мне и тебе?
— Как какое
дело? — уставилась она на него.
— Именно какое
дело? — продолжал он. Если ты думаешь, что в наших отношениях не играет роль с моей стороны никакое чувство, если ты полагаешь, что мизерною подачкою в Москву ты купила меня, то поздравляю тебя с такою победою, а себя с таким твоим лестным мнением о моей особе.
— Будь благоразумнее и этого не случится. Поверь мне, что княжна мне сама по себе совершенно не нужна. Она нужна мне, как средство. Я желаю заслужить полное доверие князя, сделаться даже в будущем его поверенным. Я только для тебя согласился быть учителем. С зимы я займусь адвокатурой. Как поверенный князя, я могу спокойно приезжать сюда по
делам, даже гостить, мы будем видиться чаще. Я буду, кроме того, на страже интересов любимой женщины, т. е. твоих.
— Ты, в самом
деле, умный! — задумчиво и наивно произнесла она.
— Любовь к тебе сделала меня таким. Мгновения, подобные настоящему, так хороши, что стоит позаботиться, чтобы они повторялись все чаще и не прекратились бы в один прекрасный
день вследствие нашей опрометчивости.
С подобным человеком она сталкивалась первый раз и это было весьма естественно, так как, вращаясь среди курсисток и студентов, она встречалась лишь с псевдолибералами конца шестидесятых и начала семидесятых годов, которые все свои даже эгоистические стремления умели искусив ярикрывать тогою «общего блага» и «общего
дела».
Расстроенная, она даже не заехала в Т. к отцу, решив погостить у него несколько
дней по возвращении из деревни.
И вдруг является Гиршфельд и с первого
дня знакомства приковывает к себе ее внимание, почти влюбляет ее в себя. Было над чем призадуматься.
Дне шли за
днями. На дворе стояло жаркое лето. Прошел июнь. Наступил июль с его зноями.
На другой
день после приезда, он было засадил его утром за книги, но в классную явился князь Александр Павлович.
Ученье таким образом было заброшено, а князь положительно не расставался с Николаем Леопольдовичем, все более и более привязываясь к нему и открывая с каждым
днем в нем все большие достоинства и массу знаний.
Он видел, что Николай Леопольдович все вертится около княжны Маргариты и, кроме того, раз
днем он поймал на пороге его комнаты Стешу.
Получив согласие княгини Зинаиды Павловны на усиленное ухаживание «для вида» за княжной Маргаритой, Гиршфельд на другой же
день начал свои тонкие подходы к княжне.