Уроки русско-турецкой войны приняты безусловно к сведению и санитарная часть поставлена образцово. Доказательством этого служит отсутствие до сих пор в русской армии массовых заболеваний, несмотря на
резкие перемены температуры — невыносимые жары днём и холодные ночи.
Правда, что южная Германия — больное место империи, созданной войною 1870 — 71 г., но для наблюдателя важно то, что здесь даже
резкие перемены, произведенные успехами Пруссии, не помешали появлению некоторых симптомов, которые в других частях новосозданного государства находятся еще в дремотном состоянии.
Но откуда и каким образом явилась такая
резкая перемена в воззрениях, такая рассудительность и, главное, решительность в действиях матери и дочери? — спросит, пожалуй, читатель.
— Непременно эта причина! — подхватил Янсутский, очень довольный тем, что может вмешаться в разговор. — Леса, как известно, задерживают влагу, а влага умеряет тепло и холод, и при обилии ее в воздухе
резких перемен обыкновенно не бывает.
Неточные совпадения
У некоторых людей эти
перемены бывают особенно
резки.
Погода нам благоприятствовала. Был один из тех теплых осенних дней, которые так часто бывают в ЮжноУссурийском крае в октябре. Небо было совершенно безоблачное, ясное; легкий ветерок тянул с запада. Такая погода часто обманчива, и нередко после нее начинают дуть холодные северо-западные ветры, и чем дольше стоит такая тишь, тем
резче будет
перемена.
Перемена была очень
резка. Те же комнаты, та же мебель, а на месте татарского баскака с тунгусской наружностью и сибирскими привычками — доктринер, несколько педант, но все же порядочный человек. Новый губернатор был умен, но ум его как-то светил, а не грел, вроде ясного зимнего дня — приятного, но от которого плодов не дождешься. К тому же он был страшный формалист — формалист не приказный — а как бы это выразить?.. его формализм был второй степени, но столько же скучный, как и все прочие.
Едва, как отрезанный, затих последний слог последнего падежа, — в классе, точно по волшебству, новая
перемена. На кафедре опять сидит учитель, вытянутый, строгий, чуткий, и его блестящие глаза, как молнии, пробегают вдоль скамей. Ученики окаменели. И только я, застигнутый врасплох, смотрю на все с разинутым ртом… Крыштанович толкнул меня локтем, но было уже поздно: Лотоцкий с
резкой отчетливостью назвал мою фамилию и жестом двух пальцев указал на угол.