Неточные совпадения
Для этого он, казалось, был создан — спал не раздеваясь, всегда готовый
явиться по первому зову императора.
Граф и его экономка, таким образом, относительно были счастливы, но
для полноты этого счастья
являлась одна помеха… этого не могли дать ни всемогущество, ни власть… Тридцатилетнему графу Аракчееву хотелось иметь сына, наследника всего, что вдруг получил он по милости государя.
С одной стороны она пришла к убеждению, что сватовство графа
является единственным средством
для нее выйти победительницей из заданной ею себе трудной задачи — отказаться навеки от любимого человека, в угоду своей подруги, вследствие данной ей клятвы.
Но гром не гремел, а атмосфера кругом все сгущалась. Последнему способствовало одно происшествие, которое при других обстоятельствах могло бы считаться несомненным поворотом колеса фортуны в сторону Егора Егоровича, но
для него
явилось, увы, прямо несчастьем. Так относительны в жизни людей понятия о счастье и несчастье.
Приказ этот
для лиц, стоявших во главе вотчинного управления,
явился совершенною неожиданностью.
Мысль о какой бы то ни было развязке так беспощадно сложившихся
для него обстоятельств
являлась чрезвычайно отрадной. Вернувшись из Петербурга, куда он ездил по вызову графа
для доклада о происшедшем в Грузине пожаре, он привез оттуда известие, которое, казалось ему, вело к этой развязке.
Надежда быть матерью
для нее, слабой здоровьем,
является неосуществимою.
Это было вскоре после, вероятно, памятного читателям визита Талечки к своей подруге с вестью о неудачном ходатайстве за нее перед Зарудиным. Отвергнутая самолюбивая девушка была в отчаянии, оскорбленная в своем, казалось ей, искреннем чувстве, она искала забвения. Талицкий
явился счастливым утешителем, и Екатерина Петровна, в состоянии какого-то нравственного угара, незаметно поддалась его тлетворному влиянию и также незаметно
для себя пала.
Других горизонтов и не открывалось еще тогда
для деятельности русской женщины, за единичными исключениями, а потому взгляд Алексея Андреевича был совершенно в духе его современников, и не его, конечно, можно винить в этом, если, скажем кстати, и в настоящее время вопрос о пресловутых женских нравах
является очень и очень спорным.
Самолюбивый до крайности, ревниво оберегавший честь своего, им же возвеличенного имени, граф чрезвычайно боялся малейшего повода
для светских сплетен, в которых он мог бы
явиться в смешном виде обманутого мужа.
В 1815 году повторилась почти такая же жестокая зима, какая была и в незабвенном
для России 1812 году, когда русский богатырь-мороз,
явился истинным посланником Всемогущего Бога
для избавления в союзе с огнем народного негодования, выразившемся в московском пожаре, многострадальной русской земли.
Получение письма от жены разрушило этот план. Самоубийство Екатерины Петровны
являлось теперь
для него спасительным якорем от «светского скандала» и «огласки», которые несомненно вызвали бы предлагаемый и даже почти требуемый Натальей Федоровной развод и вторичный брак с Бахметьевой, а этого «скандала» и этой «огласки» он боялся более всего на свете.
За этим согласием он и
явился к Ольге Николаевне. Без этого приданого похищенная им безумно любящая его девушка не представляла
для него — ничего. Чувство любви слишком высоко
для низких людей.
Смешки, впрочем, оставались смешками, а во внутреннее «я» графа Аракчеева никто проникнуть не хотел; да если бы у кого и
явилось подобное желание, то он едва ли сумел бы — Алексей Андреевич был загадкой даже
для близких к нему людей, чем объясняются многие, почти легендарные рассказы о нем современников.
Мысли о том, что она, может быть, спасет эту несчастную и доставит ее к ее матери, наполнили душу графини тем радостным чувством, которое
для доброго человека
является лучшим вознаграждением за доброе дело, и она, мысленно укорив себя за мгновенную слабость, также мысленно возблагодарила Бога, что он привел ее в этот дом одновременно с пребыванием в нем Марьи Валерьяновны.
Как за последний якорь спасения, доктор хватался за святую науку, где его интересовала больше всего психиатрия, но здесь он буквально приходил в ужас, потому что в самом себе находил яркую картину всех ненормальных психических процессов. Наука
являлась для него чем-то вроде обвинительного акта. Он бросил книги и спрятал их как можно дальше, как преступник избывает самых опасных свидетелей своего преступления.
Неточные совпадения
Дома он через минуту уже решил дело по существу. Два одинаково великих подвига предстояли ему: разрушить город и устранить реку. Средства
для исполнения первого подвига были обдуманы уже заранее; средства
для исполнения второго представлялись ему неясно и сбивчиво. Но так как не было той силы в природе, которая могла бы убедить прохвоста в неведении чего бы то ни было, то в этом случае невежество
являлось не только равносильным знанию, но даже в известном смысле было прочнее его.
Между тем измена не дремала.
Явились честолюбивые личности, которые задумали воспользоваться дезорганизацией власти
для удовлетворения своим эгоистическим целям. И, что всего страннее, представительницами анархического элемента
явились на сей раз исключительно женщины.
1) Ежели таковых областей, в коих градоначальники станут второго сорта законы сочинять,
явится изрядное количество, то не произойдет ли от сего некоторого
для архитектуры Российской Державы повреждения?
На другой день, проснувшись рано, стали отыскивать"языка". Делали все это серьезно, не моргнув. Привели какого-то еврея и хотели сначала повесить его, но потом вспомнили, что он совсем не
для того требовался, и простили. Еврей, положив руку под стегно, [Стегно́ — бедро.] свидетельствовал, что надо идти сначала на слободу Навозную, а потом кружить по полю до тех пор, пока не
явится урочище, называемое Дунькиным вра́гом. Оттуда же, миновав три повёртки, идти куда глаза глядят.
Так прошел и еще год, в течение которого у глуповцев всякого добра
явилось уже не вдвое или втрое, но вчетверо. Но по мере того как развивалась свобода, нарождался и исконный враг ее — анализ. С увеличением материального благосостояния приобретался досуг, а с приобретением досуга
явилась способность исследовать и испытывать природу вещей. Так бывает всегда, но глуповцы употребили эту"новоявленную у них способность"не
для того, чтобы упрочить свое благополучие, а
для того, чтоб оное подорвать.